— Вы меня слышите?
— Не кричите, — проговорила Элизабет. — Я вас слышу.
— Отлично. — Он убрал фонарик. — Вы спали?
— Нет, — ответила Элизабет. — Кажется, нет…
— Вспомните, — попросил врач.
Она была как во сне… Пурпурный Человек, весь этот кошмар… Но её мозг работал, она дремала, галлюцинировала, но не спала.
— Нет, я не спала, — сказала Элизабет.
— Хорошо, — ответил врач. — Расскажите о ваших ощущениях.
— Голову можно освободить?
— Говорите. — Врач обходил кресло, ослабляя фиксаторы.
— У меня затекли ноги и руки, болит шея и голова…
— Как болит голова?
— Не сильно… Я как будто не могу сосредоточиться, как в тумане…
— Это не от процедуры, — сказал врач. — Это от стресса, из-за ожиданий. Как эффект плацебо.
— Со мной всё… хорошо?
— А сами вы как думаете?
Элизабет убрала ноги с подножки и села в кресле боком, приложив руки ко лбу.
— Госпожа Арлетт?
— Мне кажется… всё нормально.
— Так и есть, — кивнул он. — Положительная реакция. Никаких осложнений. Вероятность того, что они возникнут в следующий раз, меньше десятой доли процента. Поздравляю с крещением!
— С крещением? — переспросила она.
— Это у нас так принято… — потупился врач. — Простите, если я вас…
— Нет, ничего, — покачала Элизабет головой. — Ничего…
Она вышла из «Золотого руна» и села в машину. Репортёры, столпившиеся перед зданием, норовили сделать фотографию и получить комментарий, но сотрудники фонда Элизабет их разогнали и позволили ей пройти, прикрыв утомлённое лицо рукой, к своему «бентли».
«Вот всё и закончилось, — сказала она себе. — Ещё три поддерживающих процедуры и две контрольных… Но я её прошла. Я изменилась… наверное, я пока ничего не чувствую, кроме этой боли и отёкших ног, но скоро… что-то же должно произойти… И Болезнь. Да. Болезнь начала за мной охоту… А я — за ней…»
Спустя сорок минут, уже приближаясь к дому, Элизабет почувствовала заметное улучшение. Несмотря на просьбу врачей соблюдать режим покоя и по возможности не пользоваться коммуникаторами, чтобы не раздражать потрясённый мозг, она всё же не смогла удержаться.
Среди необъятного потока сообщений, который её электронному секретарю ещё только предстояло рассортировать и преподнести хозяйке в божеском виде, одно сразу бросилось в глаза. Виртуальный помощник не случайно пометил его как «важное» и поместил наверх списка: сообщество «новых людей» «Облик Грядущего» «от всего сердца» поздравляло Элизабет Арлетт с прохождением процедуры и приглашало принять участие IV Международном форуме, который должен состояться в ноябре 2047 года в Касабланке.
19 сентября 2040 года. Вашингтон
За семь неполных лет до того, как Элизабет Арлетт прошла процедуру программирования личности, когда ещё мало кто слышал об НБп и принимал его всерьёз, на приёме в Восточном зале Белого дома обсуждались проблемы, как полагали, куда более значительные. За длинным столом, сервированным серебром, шёл оживлённый спор.
— Это преступление, — настаивал республиканец. — И невозможно, неприемлемо оставить без наказания этот вопиющий акт насилия над человеческой природой!
— Обратитесь к детям, когда они вырастут, — отвечал вице-президент Уильям Дэвос, не выпуская из руки вилку, — спросите их, считают ли они своё появление на свет «преступлением»?
— Нельзя брать на себя роль Бога, сотворившего…
— …Считают ли эти дети себя «чудовищами»? Хотят ли они исчезнуть, и…
— Несчастные жертвы, лишённые материнской ласки, лишённые нормальной жизни…
— …Хотели бы они исчезнуть, чтобы ликвидировать моральную дилемму? Что думают они…
— От животных нас отличает мораль и вера, и сегодня вы предаёте и то, и другое!
— Жизнь священна — вот и мораль; так что же, жизнь этих детей не так священна в ваших глазах?
— Они несчастные жертвы, — повторил республиканец, — и подумайте о последствиях!
— Слишком много споров о последствиях…
— Что дальше? Разводить людей, как скот?
— Вы слишком много читаете Сеть…
— Глупо отрицать, что мы на пороге революции…
— …и слишком буквально восприняли роман Исигуро! Не стоит по Ветхому Завету судить сегодняшний день…
— Какое бесстыдство — слышать такие слова в этих стенах!
Сидящие рядом с ним люди закивали, и Уильям понял, что перегнул палку.
— А что вы скажете о слушаниях в ООН? — поинтересовалась, включаясь в дискуссию, главный редактор «Вашингтон пост».
— Все только и делают, что обсуждают, — отмахнулся республиканец.
— Это должно стать предметом общественной дискуссии, — заверил вице-президент Дэвос.
— Иоанн! — Клэр Дэвос ткнула соседа слева под столом ногой. — Сдаётся мне, мы вас теряем.
Иоанн Касидроу встрепенулся, выключил коммуникатор и перевёл взгляд на Клэр.
— Простите, — сказал он, — отвлёкся.
— Что-то случилось?
— Нет.
— Как вы смотрите на «дизайнерских младенцев»? — спросила Клэр.
— Вопрос однозначно нуждается в государственном регулировании.
— Здесь вы солидарны с моим мужем.
— Надгосударственном, — исправился Иоанн.
— Сегодня вы на редкость скучны. Выпейте вина, опьянейте, взбодритесь!
— Если вы настаиваете, — ответил Иоанн, поднося бокал ко рту и прикасаясь к вину одними губами.
— Господи боже! — воскликнула Клэр. — Это не по этикету, но я буду честна, ладно?
— Мне в работе было бы проще, — ответил Иоанн, — если бы все вели себя не по этикету.
— Вы стали редким занудой, — заявила Клэр, — мы с вами давние друзья, и мне можно так говорить. Видит бог, двенадцать лет назад, когда мы напивались в Лос-Анджелесе, с вами было куда веселее.
— Я смотрю на это с другой стороны.
— Правда?
— В Лос-Анджелесе как таковом куда веселее.
Клэр рассмеялась, прикрывая рот ладонью. Как будто она не постарела и на год; словно это томный вечер в Городе ангелов, и их окружают не нудные политики, озабоченные клонированием зародышей, а недалёкие кинозвёзды.
— Давно там не были?
— Не был, — покачал головой Иоанн, — с тех самых пор.
— Что вы читали, мой скучный друг?
— Материалы к переговорам с вашим мужем.
— Хорошо подготовились?
