— Госпожа вторая леди, — выдержал паузу Иоанн, — это для меня честь.
Клэр пнула его под столом ногой.
— Побольше почтения, — заявила Клэр. — Побольше почтения, господин госсекретарь, и скажите, звонили ли вы сегодня жене?
— Звонил, — соврал Иоанн.
— И как она?
— Наша семья вполне традиционна.
— Серьёзно?
— Она сидит с детьми.
— Надеюсь, с моим мужем вы блефуете получше.
— Как можно!
— Иоанн, я никогда не поверю, что вы женились на женщине, которая будет сидеть дома с детьми.
— И тем не менее, она там, и дети, надеюсь, тоже.
— Значит, я не так уж прозорлива! Возможно, к лучшему, что вы не насладились семейной жизнью.
Иоанн непонимающе поднял брови.
— Имею в виду, семейной жизнью с Мэри.
— Простите, Клэр?
— Ваш с ней роман, Иоанн, — ответила Клэр, — думаю, назовут самым красивым романом XXI века. Как Мэрилин и Кеннеди, только без Жаклин. Первостатейная красотка-актриса и писатель, ставший самым молодым министром иностранных дел Британии.
— Энтони Иден, кажется, был моложе, — сказал Иоанн.
— Блестящая история! И поразительная смерть Мэри… Иоанн, могу я с вами поделиться?
— Да?..
— Иногда… есть жизни, которым суждено войти в историю. Быть красивыми, порой недолгими, но потрясающими воображение. Жизни, которые… словно должны прерваться, чтобы судьба приобрела оттенок… Вы понимаете, о чём я говорю?
— Понимаю, — кивнул Иоанн. — Понимаю, и как писатель с вами согласен.
— Это так завораживающе! Я вам завидую, Иоанн, ведь…
— Прошу прощения, — прервал её Иоанн, — но я вижу, ваш муж делает мне знаки.
— Не обращайте на него внимания, говорите со мной!
— Простите, госпожа вторая леди.
Он встал из-за стола, но Клэр Дэвос ещё долго не отпускала его, обнимая и целуя в щёки. Он приобнял её напоследок и быстрым шагом направился вслед за вице-президентом к дверям зала.
Они вышли через Зелёный зал, спустились в центральный холл и направились в западное крыло. Им потребовалось чуть меньше минуты, чтобы проделать ежедневный путь лидера свободного мира — выйти из центрального холла на улицу и пройти вдоль белых массивных колонн, пышных зелёных насаждений и агентов секретной службы прямо в приёмную Овального кабинета.
Дверь перед ними раскрыли. Президент ждал их, по-хозяйски развалившись на диване и читая что-то на планшете. Напротив него, положив ногу на ногу, сидела госпожа госсекретарь. Иоанн уже не раз общался с ней и никак не мог отделаться от ощущения, что говорит с выпускницей университета, отчаянно ищущей себе жениха, но в то же время глубоко озабоченной концепций прав личности у Джефферсона. Кроме того, он знал, что это впечатление ошибочно.
— Мистер Касидроу! — Отложив планшет, президент поднялся и подал ему руку. Внешне он напоминал Франклина Делано Рузвельта, и именно поэтому, возможно, предпочитал двигаться медленно, словно с трудом, и при этом не переставал улыбался, превозмогая выдуманную пиарщиками боль.
«Какой контраст с вице-президентом, — отметил Иоанн, — бравым техасским силачом с плечами шириной в три фута, головой, задевающей потолок, и женой-афроамериканкой».
— Мистер Касидроу, — президент плюхнулся обратно на диван, не выходя из привычной роли и потому помогая себе руками, — в первую очередь хотелось бы определить ваши полномочия.
— Как и обычно, господин президент, — сказал Иоанн, состязаясь с ним в артистичности и опускаясь в кресло с британской надменностью, задрав нос и щуря глаза, — я представляю Европу.
— Жаль, мистер Киссинджер не дожил до этого дня, — усмехнулся президент. — В случае затруднений он позвонил бы вам.
— Я бы счёл за честь беседовать с мистером Киссинджером, — ответил Иоанн.
— И всё же, Иоанн, что случилось с вашим боссом?
— Соревнования по гребле в шестьдесят восемь лет не очень полезны для здоровья…
— Я думал, это шутка, — удивился Уильям Дэвос.
— Нет, — развёл руками Иоанн. — Переохлаждение, воспаление лёгких, осложнение на сердце… Гребля очень, очень опасна.
— Но вы-то сами не занимаетесь греблей?
— Я занимаюсь международной безопасностью, — сказал Иоанн.
— И всё-таки…
— Технически я исполняю обязанности министра ЕС.
— Технически до такой степени, что ваш босс отказался присутствовать здесь виртуально?
— Я предлагал это нашему президенту, — ответил Иоанн. — У меня есть все полномочия.
— Хорошо! — хлопнул себя по бедру президент. — Тогда начнём.
— Наши аналитики считают, — подала голос госсекретарь, — что пакистанцы обнародуют «воззвание к мусульманам» в ближайшие дни.
— Дни, а не часы? — спросил Иоанн.
— Так считают наши аналитики.
— Исламабад не может поступить иначе, они в заложниках у самих себя, — заметил Иоанн.
— Хотите сказать, правительство не обладает достаточной властью?
— Оно обладает ею. Пока.
— Война уже идёт, — сказал вице-президент. — Пакистан направил в помощь «возрожденцам» танки.
— Согласно МИ-6, — уточнил Иоанн, — через Персидский залив.
— Они высадились в Бахрейне и теперь на марше к Эр-Рияду.
— Медина, — вставила госсекретарь. — Их окончательная цель — Медина.
— Надеюсь, на танках нет опознавательных знаков? — спросил президент.
— Нет, — ответила женщина, — но это МВТ двадцать-пятьдесят, их опознает любой эксперт.
— К счастью, в Сети не так много экспертов, — сказал президент, — иначе гражданская резня арабов перекинется под стены моей резиденции.
— Ваш пятый флот пропустил корабли Пакистана с танками, — резюмировал Иоанн. — Их можно было остановить в два счёта, а теперь, в пустыне…
— Мы поставляем оружие Саудовской Аравии.
— Но они не справляются.
— Мистер Касидроу, — президент помолчал, — в Америке живёт два миллиона пакистанцев. В Европе живёт пять миллионов пакистанцев. Всё ЦРУ, ФБР, МИ-6, МИ-5, БНД и Моссад не отследят каждого из них, тем более сейчас, когда эта блядская поправка о конфиденциальности…
— Так что один из них, — продолжил вице-президент, — легко привезёт небольшую колбочку с прозрачным веществом и нечаянно разобьёт её в центре Таймс-сквер или Пикадилли.
— Со всем уважением, господин президент, — ответил Иоанн, — но они и так сделают это, если захотят.
— Я не согласен, — покачал головой президент. — Времена, когда США были всемирным полицейским, прошли. Подождите, Касидроу, послушайте меня. Эти времена прошли, и я не могу просто объявить Конгрессу, что собираюсь ввязаться в очередную заварушку в местах, о которых мои избиратели даже не слышали.
