«Ему делали операцию, — повторил про себя Иоанн. — Он лежал на операционном столе, в стерильном помещении, а на его руках и в паху были сделаны надрезы, сквозь которые внутрь его тела пробрались крошечные проводки, прочищая кровеносные сосуды, отсасывая тромбы… Рядом гудит аппарат — считывает пульс, и наготове система вентиляции лёгких, стимулятор сердца… К голове, в залысинах между седыми волосами, присосались датчики… Врачи напряжённо вглядываются в монитор, управляя своими микроскопическими агентами в теле отца, и пока он продолжает дышать, они дышат в ритм с ним, чуточку чаще…»
Иоанн представил себе отца — голого, почти лысого, со старческими пятнами на лысеющим черепе и складками морщин на лице, с закрытыми глазами и подрагивающими губами… Он беспомощно лежит, отдавшись во власть врачей, которые запустили свои щупальца внутрь его тела, пытаясь спасти его от разложения, поставить заплатки и — сейчас! здесь! самое главное! — не упустить, вернуть сознание к работе после операции, вывести из наркоза… чтобы он ещё несколько лет, становясь у́же в плечах и сгибаясь под тяжестью лет, теряя осанку, худея и растворяясь в воздухе, словно призрак, мог дышать воздухом, играть с собаками, весело стягивавшими плед с его ног, ездить на коляске с электроприводом по лужайкам и холмам, где когда-то Мелисса скакала на своей любимой Грейс, наслаждаться природой, тишиной, прерываемой завываниями ветра… пока колесо не увязнет в грязевой луже и не придётся вызывать прислугу, чтобы вытащить его из ямы…
— Напиши мне, когда он проснётся, — попросил Иоанн, заведомо зная, что в этот момент он, скорее всего, будет сидеть в залах Константиновского дворца, слушая отчёт какого-нибудь заднескамеечного министра о проблемах сельского хозяйства в Литве; лучшее, что он сможет сделать, — написать отцу краткое ободряющее сообщение… если найдёт подходящие слова, конечно. Это Иоанн понял ещё когда умирала мама: для отца найти слова труднее всего. Легко для возлюбленной, легко для своих детей (а у Иоанна уже были две милые дочки), легко для читателей, легко для коллег по партии и президента США, легко для студентов и очень легко для друзей, легко для врагов — всего-то и нужно вспомнить, за что их ненавидишь… А для отца — той могучей фигуры, что с нежностью поднимала тебя на руки, со скупой любовью целовала, рассказывала семейные предания, наставляла и ругала, так что хотелось провалиться под землю от стыда… невозможно. Потому что той могучей фигуре, останься она таковой, не нужны были бы никакие слова — только дела; а лишённый плоти призрак, слабая тень той силы, которой когда-то обладал отец, вызывала отвращение и жалость.
Иоанн ненавидел себя за это.
Он поспешил попрощаться с женой, сославшись на шум двигателей и помехи.
— Посмо́трите график? — спросила ассистентка, как только Иоанн отвернулся к окну.
— Да, — он рассеяно повернулся к компьютеру. — А где справка…
— Справка?
— Данные по… — У него болела голова. — По атомной программе Бразилии?
Ассистентка молча посмотрела на монитор.
— Я просил подготовить их, когда мы взлетали!
— Вот, — девушка показала в угол монитора, где Иоанн не заметил небольшую иконку. — Справка по атомной программе Бразилии на основе данных НАЭБ и МАГАТЭ. И вот справка по реакции Сети на Руанду.
— По Руанде там мониторинг?
— Данные обновляются каждый час.
— Хорошо, — сказал Иоанн. — Сообщений от американцев не поступало?
— Нет.
Иоанн углубился в справку по Бразилии, но от рябивших в глазах нематериальных цифр ему стало дурно. Он переключился на Руанду, но аналитики МИ-6, очевидно, разбирались в ситуации ничуть не лучше сотни миллионов сетевых бездельников, и поэтому из отчёта следовали лишь очевидные традиционные сентенции о «средней степени обеспокоенности жителей Европейского Союза», «низкой» — Соединённых Штатов и «выше средней» — китайцев.
Китайцы.
Обойти это препятствие оказалось не так просто. После того, как в начале 30-х годов великий реформатор Фань Куань проиграл первые в истории Китая выборы президента (им самим спланированные и организованные) и уступил власть любителю витиеватых формулировок Цзи Киу, Запад тысячу раз успел пожалеть о призывах к скорейшей демократизации страны.
Китайцы любили президента Цзи, и он успешно управлял страной уже десятый год подряд, не давая западным коллегам спуску. Если Фань Куань впустил в страну ветер демократии, то Цзи Киу вернул её к мягкому авторитаризму. С внутриполитическими оппонентами Цзи Киу обходился гуманнее Ху Цзиньтао и Си Цзиньпина, но внешнеполитический курс приобрёл жёсткость, немыслимую для времён Фань Куаня.
Китай наступал в Африке, опутывая её сделками с госкомпаниями и завоёвывая с восточного побережья по западное; Китай возродил активные связи с Японией и Кореей, вёл более двухсот крупных проектов в Юго-Восточной Азии и вторгался на индийские рынки. Вопреки популярным в районе Женевы и Нью-Йорка крикам, Цзи Киу не наращивал военную мощь, однако провёл полное перевооружение армии, сократив её на полмиллиона человек, и создал несколько военных баз в Африке, отправив туда двести пятьдесят тысяч солдат.
Восьмисоттысячная группировка войск, стоявшая на границе с Пакистаном и ожидавшая команды из Пекина, была ещё одной неизвестной переменной в уравнении, которое пытался решить Иоанн.
Президент Соединённых Штатов согласился, что вмешательство в ситуацию по плану «Саккулина», блэкаут и перехват контроля над арсеналами оружия массового поражения — лучший из худших выходов. Но пойти на это значило раскрыть перед Китаем свои карты, вытащить из рукава единственный туз, которым располагала Америка. Следуя принципу Оккама, Иоанн отсёк все варианты, кроме одного — следует заранее сообщить президенту Цзи и заручиться его согласием.
Так Иоанн и сказал вице-президенту Дэвосу, вызвав его по защищённой линии на встречу в Сети.
— Знаешь, что он попросит? — Билл Дэвос сходил с ума от жары в Аризоне, и его сетевой аватар постоянно вытирал не отображаемый Сетью пот. — Он не попросит, он потребует. Знаешь что?
— Что бы то ни было, Билл, это не так уж и много для спасения мира…
— Он потребует гарантий, — заявил Дэвос, оттягивая галстук. — Он потребует гарантий, что мы никогда не используем ЭТО против него.
— Он имеет право.
— Иоанн, система была создана для того, чтобы использовать её против Китая.
— А теперь вы дадите гарантии, что этого не сделаете, в чём проблема?
— Соединённые Штаты не дают невыполнимых гарантий.
— Ты думаешь, это худшее, чего он потребует?
— Нет, — сказал Дэвос. — Худшее — это то, что он потребует передать технологию ему.
— Разумное требование.
— Это всё равно… — он часто дышал от жары, — как если бы Сталин попросил дать ему атомную бомбу в сорок пятом.
— Билл, но ведь Сталин всё равно получил её пару лет спустя?
