— Вас ранило, — сказал мужчина. — Вы находились в коме. Довольно долго.
Алессандро почувствовал, как участилось его сердцебиение.
«Точно! Точно, меня ранило, мы с отрядом двигались вслед за танком, когда появился тот беспилотник… Мы десантировались в Таиланде, мы шли на Бангкок, мы шли за головой Тхирасаки Нгау, потери были нулевые, мы почти вошли в город, мы…»
— Если вас что-то беспокоит, — предложил мужчина, — например, как закончилась операция «Стеклянный замок», то вы можете спросить.
— Как она закончилась? — умирающим тоном спросил Алессандро. Собственный голос внушал ему отвращение.
— Полным успехом, — ответил врач и вдруг задумался, отключился от мира на секунду и сфокусировал взгляд на дисплее своих очков. — Безвозвратные потери — пятьдесят восемь человек. Отряд «А», правильно?
— Да, — Алессандро попробовал кивнуть.
— Никто не пострадал, — добавил мужчина. — Кроме вас.
— Придётся обновить статистику, — рассмеялась женщина. — Теперь потери составляют пятьдесят семь человек…
— Да, разумеется, — ответил он и обратился к Алессандро:
— Вы были пятьдесят восьмым.
— Что… случилось с Нгау? — спросил Алессандро.
Врачи переглянулись.
«Неужели он ускользнул?! Неужели… неужели всё было напрасно, он скрылся, убежал, или его оправдали, или…»
— Насколько я понимаю, — ответил наконец мужчина, — он отбывает пожизненное заключение… Где-то за полярным кругом…
— Он умер, — вставила женщина, очевидно, проконсультировавшись со своими очками, — два с половиной года назад.
Мужчина кивнул.
— Есть у вас ещё вопросы первостепенной важности? — улыбнулась женщина. — Мы собираемся покинуть вас ненадолго.
— Оставайтесь наедине со своими мыслями, — сказал мужчина. — Скоро вы лишитесь этой привилегии… быть в одиночестве.
— Что вы имеете в виду? — спросил Алессандро, и его голос прозвучал более уверенно.
— Вы поймёте, — рассмеялся мужчина. — Да, ещё одно…
— Капсула может принимать вертикальное или горизонтальное положение, — пояснила женщина. — Если захотите поспать, то… подумайте о том, что очень хотите спать. Капсула прислушается к вашим желаниям.
Они направились к выходу. Алессандро молчал. Буря, бушевавшая у него в голове секунду назад, вдруг испарился, осталась выжженная пустыня без единого оазиса.
— И всё-таки, — у самой двери рыжебородый повернулся к Алессандро и подмигнул. — Как думаете, сколько времени вы провели в коме?
— Сколько? — спросил Алессандро.
— Тридцать лет, — деловито сообщил ему врач и покинул комнату.
16 августа 2055 года. Рим
Первым делом он захотел увидеть родных.
Вместо этого получил пространную лекцию рыжебородого врача о своей судьбе. Осмотрев своё тело — бледное, ослабшее, но без видимых признаков страшного ранения, отбросившего его на грань жизни и смерти, — Алессандро решил, что излишнее любопытство ни к чему. К собственному удивлению (но не удивлению врачей), он не испытал шока — между высадкой в Таиланде и пробуждением в клинической больнице № 11 при правительстве Евросоюза в Риме прошло всего несколько мгновений; всё вокруг казалось ему костюмированным шоу: эти электронные очки и линзы, постоянные погружения «в Сеть» и слова про чудодейственное НБ-программирование, спустя тридцать лет реанимировавшее его уже успевший умереть мозг…
Он начал понимать, что случилось, лишь когда ему показали фотографии с кладбища, где лежали его родители. Тело старшего брата — то, что от него осталось, — обрело покой на другом континенте. Его жизненный путь оборвался в небе над Руандой, где в 2041 году ЕС совместно с американцами проводило миротворческую операцию и куда послали Четвертую эскадрилью ВВС Европы, в которой служил его брат. Он опустился слишком низко, выцеливая логово боевиков, и его сбили из ручной пусковой установки. Вопреки инструкциям он отказался катапультироваться и пытался оторваться от ракеты, спасая машину. Брат погиб как герой и посмертно был награждён орденом «За отвагу».
О девушке по имени Беатрис, на которой он собирался жениться и на родах которой так хотел присутствовать — увидеть своими глазами, ощутить, как в мир приходит новая жизнь, — никто ничего не знал. Вместе с родителями Алессандро она встречала его обезображенное тело, прибывшее из Таиланда. Ему разорвало грудь, оторвало правую руку и правую ногу, раздробило кости и обожгло восемьдесят процентов кожного покрова. Он находился в глубокой коме. Врачи сразу сказали, что надежды нет, но, сообразно требованиям Генерального штаба, поместили в капсулу для поддержания жизни и запросили у родственников согласие на эвтаназию.
Родители и Беатрис дежурили у капсулы четыре месяца; потом она стала навещать его всё реже и реже, потом и родители перестали появляться. Беатрис плакала, подолгу разговаривая с ним, и врачи даже не пытались объяснить ей, что он ничего не слышит. Он и не слышал. Каждое непроизвольное движение тела, каждый вздох, совершаемый при помощи аппарата, они воспринимали с проблеском надежды. Бог остался глух к их молитвам; спустя пять лет Беатрис перестала его навещать. Сохранила ли она какие-либо связи с его семьёй — неизвестно, ибо семья тоже перестала существовать. У старшего брата остались два сына и жена, она была успешной художницей и не нуждалась в пособии от армии ЕС.
Алессандро никогда не видел ни её, ни своих племянников. И вновь ужаснулся, когда ему сообщили, что он с ними практически одного возраста. Дата его рождения — 22 июня 1993 года — обесценилась. В официальных сводках он значился в разряде «безвозвратных потерь» — взрыв беспилотника сжёг его заживо в возрасте тридцати двух лет, и воскрес он, с пересаженными органами и частями тела, с синтетической кожей и мозгом, подвергшимся сложнейшим сеансам НБп, тридцатидвухлетним. В теле тридцатидвухлетнего.
Он не мог поверить, что на самом деле ему за шестьдесят. Он не мог поверить, что за ту секунду, что он был без сознания, прошло тридцать лет.
— Сегодня к вам придут, — сообщила, войдя в палату, врач с фиолетовым волосами. Сегодня они обрели оттенок перламутра. — Важные шишки, но вы не волнуйтесь, ведите себя как обычно. Они о себе чертовски высокого мнения, но к вашему излечению никто из них никого отношения не имел, что бы они там ни плели… — Она подмигнула ему. — Словом, кое-что меняется, а кое-что вовеки остаётся неизменным.
Алессандро лежал на кровати под капельницей, с проводами, подключёнными к голове и к груди. Он ещё не полностью владел своим телом, сеансы НБп-терапии продолжались… Алессандро не замечал никаких изменений и не чувствовал ничего, кроме колючих ударов тока под черепной коробкой, но сегодня он смог подвигать пальцами правой ноги.
— Чудесно, чудесно, — повторяла врач без энтузиазма. — Не радуйтесь так, Сандро, всё так и должно быть… До конца месяца вы встанете на ноги и соображать будете побыстрее прежнего.
