— Это — вторая группа, «гаммы», — пояснил директор. — Пока они — наша самая большая удача.
Элизабет внимательно оглядела детей.
— Когда они прошли Процедуру?
— Три месяца назад.
Элизабет кивнула и подошла к детям поближе.
— Нам нужен для этого «Альфа»? — спросила она. — Или я могу сама?
Она посмотрела на сидящего с правого края мальчика.
— Встань, — приказала она ему.
Он подчинился.
— Подойди сюда, — она поманила его рукой. Мальчик послушно подошёл; его лицо осталось неизменно.
— Заплачь, — велела Элизабет. Мальчик на секунду застыл, потом вдруг всхлипнул и стал утирать слёзы. Его глаза покраснели, по щёкам потекли ручейки.
— Достаточно.
Потом она выбрала из детей девочку и мальчика, примерно одного возраста:
— Идите тоже сюда, вы двое.
Те вышли, аккуратно растолкав остальных. Лица детей оставались непроницаемыми, но их глаза теперь метались по сторонам, выражая беспокойство.
— Они боятся, — негромко сказал директор. — Вы их напугали.
— Их учат по обычной программе?
— Да, — подтвердил директор.
— Хорошо. — Элизабет улыбнулась и обратилась к девочке — её чёрные, контрастирующие с отливающей молоком кожей волосы были заплетены в косы:
— Как тебя зовут?
— Эси, — сказала, чуть смущаясь, та. — Я родилась в воскресенье.
— Что говорят христиане об этом дне?
— День, когда вспоминают Воскресение Иисуса Христа, — ответила девочка. — Распятый мессия людей умер, спустился в ад, раскрыл его врата и вернулся в наш мир, обманув дьявола и став богочеловеком.
— И чего в Иисусе Христе больше? — спросила Элизабет. — Бога или человека?
— Нас учили этому… — Девочка замялась. — Я сама читала про это, в учебнике и в той книге… Есть разные точки зрения… Я не могу…
— Не переживай, — ободрила её Элизабет. — Как ты думаешь сама, он был Богом? Частью Бога, может быть?
Девочка смотрела на неё широко раскрытыми непонимающими глазами.
— Ну ладно. А как зовут тебя? — обратилась Элизабет к вышедшему вместе с Эси мальчику.
— Меня зовут Йофи, — представился тот. — Я родился в пятницу.
— И что это значит?
— Считается, что я должен быть лидером, — пожал плечами мальчик. — И у меня должен быть взрывной темперамент.
— Ты холерик?
— Не думаю, мне говорили, у меня выраженный сангвинический тип личности.
— И как ты думаешь, Йофи, был Иисус Христос Богом? Или кем-то другим?
— Я… — его рот раскрылся. — Честно говоря, я не думал об этом… Надо подумать… Нет, я бы сказал… Если вы мне разрешите, я войду в Сеть и…
— Не трудись. — Элизабет кивнула. — Итак, Йофи и Эси, как зовут вот этого мальчика, который плакал на ваших глазах?
— Кофи, — ответил Йофи. — Он тоже родился в пятницу.
Кофи старался сохранять невозмутимость, но было видно, что он обижен и задет тем, что рыдал на глазах у всех, а они просто сидели и смотрели на него.
— Вы любите Кофи? — спросила Элизабет.
Дети посмотрели на неё и промолчали.
— Вы не относитесь к нему плохо?
— Нет, нет, — голоса детей звучали спокойно.
— Хорошо, — Элизабет протянула руку . — Идите и убейте Кофи. Задушите его или забейте до смерти…
Ещё до того, как она договорила, Эси и Йофи переглянулись и бросились к Кофи. Тот попытался убежать, но Йофи сбил его с ног, а Эси попыталась схватить за горло. Кофи увернулся и кулаком ударил Эси по лицу; та закричала от боли, и тогда Йофи ударил Кофи, но тот изловчился и двинул ногой Йофи в пах.
— Кофи! — крикнула Элизабет. — Не сопротивляйся!
Руки и ноги Кофи безвольно опустились. В его глазах стоял дикий страх, вновь появились слёзы, из уголка рта стекала струйка слюны, но он лежал и тихо стонал, когда Йофи сел на корточки, схватил его голову и стал бить со всей силы о пол спортзала, а Эси прыгнула на него сверху и стала топтать его грудь и живот.
Среди сидевших на скамьях детей началось какое-то оживление, но они продолжали молча сидеть и смотреть.
— Госпожа Арлетт, — директор подошёл к ней со спины, — это уже можно остановить…
Голову Кофи разбили, кровь текла по полу спортзала. Он завопил, не в силах сдержать боль, его руки непроизвольно дёргались, а рот открывался, и из него тоже лилась кровь — видимо, он прикусил язык.
— Йофи и Эси, хватит, — скомандовала Элизабет.
Йофи нанёс Кофи решающий удар, после чего тот дёрнулся в последний раз, и маленькая головка, вся в крови, слезах и слюне, рухнула на бок.
— Мы его убили, — сказала Эси. Её пухлые губки дрожали. — Мы убили Кофи.
— Он мёртв, — подтвердил Йофи. В отличие от девочки, он задорно улыбался.
— Вы спрашивали про Иисуса, — шмыгнула носом Эси, — убивать — это смертный грех…
— Не будь дурой, — резко одёрнул её Йофи, разгорячившись и поэтому забыв о правилах поведения в присутствии взрослых. — Это же она нам сказала его убить, значит, так нужно!
Эси ничего не ответила и только умоляюще посмотрела на Элизабет. Та молча оглядела тело Кофи. На белый балахон кровь почти не попала, но одежда помялась, испачкалась в промежности выступившей в момент смерти мочой и задралась на ногах и руках, обнажив тонкие детские щиколотки и запястья.
— Элизабет, я думаю… — Директор дотронулся до её плеча, как будто хотел вывести из ступора. «Как глупо… неужели он думает, что я настолько поражена?» Она кивнула ему. — Возвращайтесь к своим занятиям, спасибо, — обратился директор к детям. — Эси и Йофи, зайдите к врачу… Здесь сегодня ничего не произошло, запомните.
Дети послушно разошлись. Никто, даже те, кто шёл совсем рядом с телом, не взглянул на убитого только что Кофи. Когда они остались в спортзале одни, Элизабет покосилась на тело мальчика:
— Простите. Я не думала, что они так быстро…
— Понимаю, — кивнул директор. — Вы же хотели их просто проверить… такая трагедия…
Элизабет ещё раз кивнула.
— Я недооценила их скорость. Конечно, это было лишнее, но я хотела посмотреть… — Она замялась, как будто подбирая верное слово. — Как они исполнят что-то совершенно из ряда вон выходящее.
— Для них нет никакой разницы, — пожал плечами директор. — Видите, они с одинаковым рвением могут сплясать вам или убить вас, если вы попросите. Для них и то, и другое в принципе равнозначно… Уберите тело, пожалуйста, — сказал он в коммуникатор. — Из спортзала, да. Спасибо.
