— Вернёмся к остальным, — сказала Элизабет. — Я ещё хочу пообщаться с «альфами».
— «Гамма» вас впечатлила? — спросил шеф местного отделения «Голд Корпорейшн» на обратном пути.
— О да, — ответила Элизабет, — не то слово. Мы достигли успеха.
Позже, уже направляясь обратно в аэропорт, Элизабет подумала:
«Когда убили того мальчика, как сразу изменились у них всех лица. “Вы же хотели их просто проверить… такая трагедия…” Нет, я хотела его убить, потому что я сумасшедшая, как и все, прошедшие процедуру; так твердят в Сети. Но и тебе не было жалко мальчика, ведь на твоём лице не было жалости или страха, там было омерзение, немного сожаления, но больше омерзения, презрения, брезгливости…
Стоило остановить тех деток раньше, я совершила ошибку. Но обнажённая человеческая природа, тело животного, ничего из себя не представляющего, как только отключается разум и способность принимать решения… Поразительно. Чистота помыслов и чистота желаний. Бедный Кофи. Я ошиблась, но как обойтись без накладок? Я ведь не мучаю вас годами, не запираю в подвале и не насилую, как обходились со мной. Твоя маленькая жертва, Кофи, пойдёт в копилку жертв, разбив которую однажды, мы искупим все жертвы сразу. Ты погиб по чистой случайности, но почему я должна горевать о тебе? Не попади ты в наши руки, твоя жизнь прошла бы бессмысленно и куда более нелепо. А так — ты стал предвестником нового времени и новой эпохи. Мне немного грустно, и я не уничтожу эту грусть, а сохраню её и запомню. Почему я должна горевать о том, что ты погиб? Потому что я — человек, а это и есть “человеческое”? Но если среди звёзд взорвался космический корабль “Зевс-Четыре”, и погиб Нам Ен, и уже никогда не вернётся, то к чему мне горевать о твоей смерти, Кофи? Кто ты для меня? Такое же человеческое существо? Та же красная кровь, тот же размер мозга? Ничего больше, только горстка нейронов, прикидывающаяся душой».
3 марта 2056 года. Мюнхен
Иоанну позвонила Мелисса.
— Привет, — отозвался он. — Ну как ты? Как дети?
— Леопольд всё порывался тебе позвонить. Так и не позвонил, значит?
— Ну, возможно, я был занят, и нас не соединили… — Иоанн попытался свалить вину на свою службу протокола. — Если ему нужно со мной поговорить, я сам…
— Ну нет! — взвилась Мелисса. — Тоже мне! Нахал! Должен был дозвониться!
— Что-то ты не в духе.
— Леопольд совершенно меня не слушается, он не слушается даже своего отца, даже своего брата…
— Мелисса, послушай, ну ему же не четырнадцать, — сказал Иоанн. — Он уже давно совершеннолетний и может сам решать…
— Иоанн! — оборвала его Мелисса. — Я говорю о том, что ты баллотируешься в генеральные секретари ООН.
— Вот так новость.
— Я боюсь за мальчиков! Чарли с нами, и я спокойна, но Лео на другом конце Земли, и я боюсь, что до него доберутся. Я бы наняла ему охрану…
— Какая охрана в Антарктиде? — рассмеялся Иоанн. — Так, что я могу тебе предложить… У меня новый начальник безопасности, хочешь, я скажу, чтобы Лео взяли под наблюдение? Хотя я честно не понимаю, что там с ним может случится, это же научная станция под надзором военных…
— Да, новый начальник безопасности, — повторила Мелисса. — Это из-за которого ты поругался с Лорой?
— Ты говорила с Лорой?
— Она мне звонила, Иоанн. Представляешь, до чего ты её довёл?
— Как часто вы созваниваетесь? — спросил Иоанн. — Раз в год? Раз в два года?
— Иоанн, скажи мне честно…
— Давай не будем это обсуждать, хорошо?
— Хорошо. — Мелисса помолчала. — Так вот, насчёт Лео…
— Я попрошу взять его под наблюдение.
— Спасибо.
— То же самое насчёт Чарли. Я не хочу, чтобы с ними что-то случилось, и раз ты волнуешься…
— Даст бог, Иоанн, тебя не изберут.
— Об этом вы говорили с моей женой? Я слышу её слова…
— Иоанн, мы так давно не собирались все вместе. Возьми жену и дочек, приезжайте в Фарнборо, устроим небольшой отдых…
— У меня нет времени, Мелисса.
— Лоре это пойдёт на пользу.
— Я живу с этой женщиной двадцать лет, и я сам разберусь…
— Ты не разберёшься.
— Мелисса…
— Нам уже не по тридцать и даже не по сорок лет, Иоанн, и ты не разберёшься.
— Ты ведь мне из-за этого позвонила? А Лео — только повод?
— Что бы сказал отец, как думаешь?
— Я сам разберусь со своей семьёй…
— Я — это твоя семья. Если ты про меня…
— Мы с Лорой…
— Если ты про меня, то я здесь. А если ты про Лору, то, Иоанн, у тебя больше нет семьи.
— Не обращай внимания на то, что она тебе говорит, она…
— Возможно, в этом твоя ошибка. Ты не обращаешь внимания…
— Мелисса, у меня нет времени! — рассердился Иоанн. — Что-нибудь ещё?
— Нет.
Она отключилась. Иоанн вернулся в зал, где один из членов «Облика Грядущего» продолжал рассказывать о прорывных проектах в разработке у учёных из числа «новых людей». Под камеры Сети он призывал будущего Генерального секретаря уделить особое внимание развитию науки и отдать курирование отрасли людям, прошедшим процедуру.
Лидер «Облика», седой, маленький и смуглый индус в традиционном тюрбане, с козлиной бородкой и добрыми глазами, сидел и молчал с самого начала встречи. Его не интересовало, выслушает ли Иоанн все произносимые речи, — он всё равно получит все предложения в письменной форме, а по ключевым вопросам у них будет отдельный личный разговор.
Однако от его бесстрастного хитрого взгляда не укрылось — в отличие, как надеялся Иоанн, от камер, — что претендент на пост генсека покидал зал с искренней улыбкой на лице, а вернулся с поджатыми губами.
— Безусловно, — взял слово Иоанн, — развитие и поощрение деятельности международных научных центров является и должно являться приоритетом для Организации. Потенциал человеческого мозга, раскрываемый процедурой, может и должен служить человечеству. Не в наших переговорных комнатах, а в лабораториях и в головах учёных творится новый мир, я в этом убеждён. Так что, конечно, мы приложим все усилия к тому, чтобы создать людям, выбирающим науку своим призванием, идеальные условия для работы. — Он покосился на камеры. — Но при этом не стоит впадать в крайности: за тысячелетия человеческой истории пока что все, важные и неважные, открытия были совершены обычными людьми — необычными в плане способностей, но «обычными» в сравнении с «новыми людьми»…
— Простите, что перебиваю, мистер Касидроу, — учтиво проговорил индус, — но это спорный вопрос.
— Спорный вопрос, что Ньютон и Коперник не проходили процедуру? — возразил Иоанн.
