«По крайней мере, есть хоть какой-то шанс их остановить, — подумал Алессандро. — Я готов сражаться, но не так. Я никогда не прикрывался детьми. Мы всё узнали, мы всё поняли, и я знаю, что так нужно поступить, но, господи, скорее бы всё это закончилось. Я не могу смотреть в эти лица, я хочу отвернуться, я не могу даже думать о том, чтобы смотреть на них через прицел…»
Они ждали. Прошёл ещё час. В оперативном штабе, развёрнутом на расстоянии пятисот метров от здания школы, в тени многоэтажек, в армейском передвижном командном пункте, тоже ждали. С написавшего ответное сообщение министра внутренних дел Ганы сошло семь потов, пока он получал противоречивые распоряжения от ООН, президента республики и Комитета и никак не мог разобраться с местным командующим «Хай Яо». Тот настаивал на правомерности своих действий и саботировал работу полиции, выставив заграждение вокруг школы из своих людей. В довершение всего министр узнал, что от «Голд Корпорейшн» на место летит вице-президент Арлетт, которой, судя по всему, и подчиняются военные «Хай Яо». Министр надеялся хотя бы с ней урегулировать вопрос субординации, как вдруг последовала куда более страшная новость — войска Коалиции перешли границу Нигерии с Бенином, скоро минуют Того и окажутся здесь, в Тамале; к берегу уже подходили десантные корабли, в Аккре и Кейп-Косте шла разгрузка тяжёлой техники.
Дроны и самолёты-разведчики вдоль и поперёк прочёсывают Гану, выискивая базы АПФ и готовясь наносить точечные ракетные удары. Всё это — операция прикрытия, и министр обороны Ганы не просто так приказал немедленно поднять войска по тревоге и защищать города и промышленные объекты. Официально об этом никто не заявил, но, по слухам, из аэропорта Ньюарк Либерти вылетел и держал курс на Гану самолёт генерального секретаря ООН Иоанна Касидроу в сопровождении истребителей.
И это не могло не пугать.
Элизабет прилетела на исходе дня; её самолёту около часа не давали разрешения на посадку, и он бессмысленно кружил над аэродромом. На горизонте работала артиллерия: Элизабет из иллюминатора видела горсти мелких вспышек и конденсационные следы бомбардировщиков, видела, как в поле приземляются тяжёлые транспортники, из них выгружают машины и личный состав.
«Иоанн, — думала она, — с какой стати тебе взбрело в голову здесь появиться? Хочешь обернуть теракт в свою пользу, сыграть на эмоциях, разом ударить по “патриотам”, не дожидаясь одобрения Генассамблеи, и обеспечить себе большинство голосов на следующие выборы? И, конечно же, это сработает лучше, если ты сам покажешься на передовой, возможно, даже дашь снять себя на фоне школы, когда начнётся штурм, пожмёшь руки выжившим детям. Этот дешёвый популизм работал при Наполеоне, тебе ли не знать, и работает до сих пор, вот только ты сейчас не в той форме, чтобы браться за дела такого масштаба. Ты легко можешь привести машину войны в действие, но сможешь ли ты её остановить? Хватит ли у тебя времени, пока Болезнь не уничтожит твой мозг и ты не угаснешь в один день?.. Да и что случится, когда выяснится, что напавшие на школу не имеют отношения к “патриотам”, как тебе уже наверняка донесли, но ты всё равно попытаешься выставить счёт именно этим тупым африканцам? Я знаю, чего ты хочешь, со своим обострённым чувством справедливости и манией величия, я люблю тебя за это, и я знаю, что страх смерти лишь подстёгивает тебя… Но почему ты не остался в своей резиденции в Нью-Йорке, почему пренебрёг Сетью, почему ты так хочешь появиться здесь и увидеть всё сам?.. Почему ты просто не дашь мне сделать мою работу, почему мешаешь дать ТЕБЕ шанс на исцеление… НБп помогло тебе, НБп спасёт твою жизнь, но хватит ли у тебя воли принять правду? Я должна была тебе рассказать, и я всё тебе расскажу, но ты сам пренебрёг временем, ты сам срезал путь, и теперь только от тебя зависит, проживёшь ты ещё полгода или обретёшь счастливое и мудрое бессмертие… в самом прямом значении этих слов».
Приземлившись, она приказала держать самолёт готовым к взлёту.
— Я не задержусь здесь дольше нескольких часов, — предупредила она помощницу, садясь в поданный «хаммер» и отправляясь к Тамале и школе № 4. На улицах стояли танки и бэтээры, дороги были перекрыты, на крышах домов засели снайперы, но кортеж Элизабет нёсся без остановок.
Местные власти встретили Элизабет в укреплённом военном лагере, в который за последние часы превратилась местность вокруг школы, и оказались сговорчивыми. Здесь сновали солдаты в полной выкладке, над головами опускались вертолёты, вздымая клубы серой пыли и тревожа полотнища на тентах цвета хаки. Контрразведчики в камуфляже просвечивали здание сканерами, разрабатывали планы освобождения заложников и мониторили Сеть, полиция оттесняла шеренги журналистов, пытавшихся пробиться поближе к школе, даже сбивала их дроны. Несколько улыбающихся людей в старомодных костюмах и при галстуках пожали Элизабет руки и представились: президент, вице-президент, министр внутренних дел, начальник полиции. Посол ООН в бронежилете и электронных очках, постоянно на связи со штаб-квартирой, на их фоне выглядел хитроумным Макиавелли.
Президент показал Элизабет сообщение террористов и заявил, что готов согласиться на все их требования, но Комитет приказал ждать, и тут вмешалась администрация генсека ООН: Касидроу взял дело под личный контроль и настроен до предела жёстко. То, что за терактом стояли не «патриоты», как предполагалось изначально, а Мандела, Элизабет знала и так. Представленный на брифинге оперативного штаба доклад ЦРУ не стал для неё откровением.
Вопрос, чем же столь «поразившим» террористов «Голд Корпорейшн» занималась в этом здании, Элизабет оставила без прямого ответа. Сказала, что в школе всего-навсего установлено оборудование для процедуры, и именно по этой причине «Хай Яо» поставлены охранять её. В очередной раз отругала себя за излишнюю осторожность: нужно было согласиться с командиром «Хай Яо» и выставить у школы максимальную охрану; её подвёл страх привлечь внимание.
«Что же, зато теперь внимание всего мира сконцентрировано здесь. Вместо того чтобы тихо объясниться с мэрий за несчастные два-три миллиона, теперь придётся объяснять всей Сети, почему невозможно было договориться и почему при штурме оказалось так много жертв… Надо было всё рассказать Иоанну. Да, тебе было страшно торопить события, и всё из-за того, что ты оказалась слишком осторожна и самоуверенна, Элизабет. Запомни наконец, что процедура — не гарантия отсутствия ошибок, и быстрота принятия решения не означает, что решение верное».
— Госпожа Арлетт, медиков не пускают к сумевшим сбежать детям, — сказал ей президент, когда они садились за металлический стол на передвижной станции, где собирался оперативный штаб. — «Хай Яо» не пускает.
— Я поговорю с командующим, но сомневаюсь, что они стали бы задерживать детей, раз все сведения про позиции террористов и так имеются.
— Если они подчиняются вам, — попросил президент, — то прикажите им отойти. Мы до сих пор не получили контроля над ситуаций.
— При всём уважении, господин президент, если начнётся стрельба, то лично я доверяю «Хай Яо» больше, чем вашему спецназу или вашим военным.
— На случай штурма сюда направляется штурмовой отряд спецназа ЕС.
