— Значит, когда он прибудет, я прикажу «Хай Яо» отойти, — ответила Элизабет. — А пока они останутся на своих позициях.
— Вам удалось связаться с Комитетом? — спросил президент у ассистентов, шнырявших вдоль покрытых мониторами стен, заполняя и без того тесное пространство штаба. Здесь не хватало воздуха и света; Элизабет чувствовала себя как рыба в банке. — Я правильно понимаю, что у вас есть полномочия говорить от «Голд Корпорейшн»?
— Именно так.
— Связь пока не установлена, пять минут, — сообщил кто-то.
— Давайте согласуем наши позиции, — предложил президент. — Там сейчас около шести сотен детей. Достоверно известно, что убиты охранники, но час назад мы зафиксировали выстрелы, возможно, несколько детей пострадали. Террористов семеро, судя по докладу ЦРУ, все они — психически устойчивые люди, психологи уверяют, что они не хотят там умереть, а хотят чего-то добиться. Может, их так поразило, что дети проходили НБп прямо в школе? Такие случаи ведь были, и экстремисты протестуют уже много лет, но если они просто хотят рассказать об этом в Сети, то почему нет? У них оружие, если сдадут нервы, они будут стрелять по детям, и тогда погибнут десятки или даже сотни. Психологи проанализировали послание — они не готовы стрелять, но всё может случиться, а такая бойня, особенно если об их требованиях узнают, это конец… для меня, для вас, для всех, кто тут сидит, потому что это будет предмет разбирательства уголовного суда.
— От Международного суда, думаю, я смогу вас уберечь, — заверила Элизабет. — Но подумайте вот над чем. Вы согласитесь на эти условия, а они выдвинут другие.
— Психологи говорят…
— И будут заходить всё дальше и дальше. Уступите сейчас, и любой человек с оружием сможет диктовать вам свою волю. Именно потому, что вы так мягки в отношении террористов, война в вашей стране до сих пор идёт. — Элизабет смотрела в широкое лицо президента, в его большие глаза и мясистые губы, на лысеющую макушку, которую по краям трогала седина. У него было красивое лицо, он был крупный мужчина, сильный, с широкими плечами, но всё его обаяние исчезало с подрагиванием левой щеки. — Нельзя вести переговоры с террористами. С теми, кто прикрывается детьми, можно говорить только на языке ультиматумов.
— Наша первая задача — сохранить жизни детей.
— Первая задача, — возразила Элизабет, — это победить террор, будь то исламисты, «патриоты» или антиглобалисты Манделы. Первая задача — сделать так, чтобы психически здоровые добросовестные люди, как вы выразились, не смели угрожать нам оружием и брать заложников. Я предлагаю ответить им следующим образом: пусть немедленно сложат оружие и сдадутся властям. Только после этого мы предоставим им возможность сказать пару слов в Сети и подумаем над остальными требованиями, вроде встречи с Комитетом. Никаких гарантий. Безоговорочная капитуляция. Иначе они будут уничтожены, быстро и безжалостно, и если у вас, господин президент, не хватит мужества отдать такой приказ, то его отдам я. У «Хай Яо», как вы знаете, контракт с «Голд Корпорейшн» по обеспечению безопасности школы, нам не нужна ни санкция Комитета, ни мнение Генерального секретаря, ни ваше распоряжение.
— Будут жертвы.
— А на данный момент жертв нет? Вы, кажется, говорили, что зафиксировали стрельбу в здании? — Элизабет повысила голос. — Жертвы будут при любом исходе. Но чем быстрее мы ответим, тем их будет меньше, потому что мы не дадим террористам нас шантажировать. Согласимся на одно — они потребуют другого, а время будет уходить, и тогда они начнут убивать заложников, а мы окажемся в капкане. Лучше две-три случайные жертвы при штурме, чем десятки детских трупов, за которые вам потом придётся отчитываться перед избирателями.
— А вам — перед Стивеном Голдом? — парировал президент, но занервничал. «Всё правильно, переживай, волнуйся, потому что повод для волнения есть: чем дольше мы молчим, тем больше сомневаются в нас террористы, тем скорее У НИХ сдадут нервы, и ОНИ выстрелят пару раз, и тогда уже никто и ничто, даже добрый Иоанн, не удержат меня от того, чтобы начать штурм и замести все следы перед тем, как наши эксперименты станут достоянием Сети, а проект “Счастье планеты” окажется отброшен назад лет на двадцать…»
— Простите, — прервал перепалку ассистент. — Комитет всё ещё не отвечает, но с нами связался помощник Генерального секретаря.
— Да? — откликнулся президент.
— Касидроу распорядился передать террористам, что согласен на их условия, но просит повременить, чтобы самому принять участие в переговорах.
— Когда он прибудет?
— В районе двух-трёх часов.
— Почему он сам не позвонил, а приказал помощнику сказать эти расплывчатые слова? — спросила Элизабет.
— Время и маршрут его прибытия — военная тайна, — ответил президент, — сейчас по всей границе идут столкновения, войска Коалиции оставляют гарнизоны в каждой деревне на своём пути, зачищая базы боевиков. Они идут, как бульдозер, и «патриоты» вылазят из своих нор, угрожая терактами в самое ближайшее время…
— Он сам не позвонил, — повторила Элизабет.
— Его приказ вполне точен, — заявил президент. — Составьте сообщение для террористов и отправляйте как можно скорее. Может быть, удастся обойтись совсем без жертв.
— Ни в коем случае, — возразила Элизабет, — нельзя сообщать террористам, что Генеральный секретарь собирается лично вести с ними переговоры.
— Это его распоряжение…
— Это слова, переданные помощником по телефону. Мы с вами должны ждать его прибытия и личных указаний, тем более что сам он не выходил на связь с самого начала, я права?
Президент медленно кивнул.
— Напишите сообщение, что мы готовы к переговорам, но нам нужно больше времени на разработку техники выполнения их требований. Ни слова про Касидроу.
— Он недвусмысленно дал понять …
— Генеральный секретарь Организации Объединённых Наций НИКОГДА не будет вести переговоров с террористами, — напирала Элизабет. — То, что нам сказал его помощник, возможно, и его слова, но служба безопасности никогда не разрешит ему пойти туда.
— Он собирался принять участие в переговорах, а не вести их лично, госпожа Арлетт.
— Я лучше вас знаю, что он имел в виду. — Элизабет поднялась. — Ничего не обещайте террористам, просите больше времени, это всё. Сейчас я отправлюсь в расположение «Хай Яо» и посмотрю, что там можно сделать, а вы оставайтесь на месте и ничего не предпринимайте сами. — Она помолчала. — Я, как и Касидроу, надеюсь на вас. Скоро вернусь.
Элизабет вышла из штаба на воздух и ощутила, как похолодало с наступлением ночи. Блочные высотки возле школы, рядом с которыми теперь стояли солдаты и бронемобили, машины скорой помощи и журналисты с камерами, оставались затемнёнными — ещё утром жильцов эвакуировали, опасаясь взрывов, но вместо бомб обнаружили только отключённую автоматическую винтовку, из которой стреляли по охранникам школы.
