— Как твоя работа?
— Перебираю бумажки, — рассмеялась Мелисса. — Бездельничаю, жуть как скучно, но вид из кабинета милый. Весь город как на ладони, смотри и радуйся, так нет же — надо упереться в компьютер, отвечать на бесконечные запросы «Гринпис»… экологическая безопасность, потепление, допустимая квота выбросов… фу, знал бы ты, как мне надоело.
— Отец говорил, ты блистала в высоком суде?
— А как же! — Мелисса подняла бровь, как настоящий юрист. — Времени на светские рауты нет, хоть на слушания наряжаюсь, может, личная жизнь образуется!
— Ну это-то чудо, — Иоанн похлопал ладонью по кожаному сиденью, — электрическое?
— Чего не скажешь о наших заводах в Индонезии.
— Они хотят ходить в шкурах?
— Да, и запретят разводить огонь, ведь он навредит лесу! — Мелисса сделала угрюмое лицо и произнесла с отцовской презрительной интонацией:
— Безде-е-ельники!
— Мистер Чарльз Касидроу, моё почтение.
— Я тренировалась.
— А как твой жених?
— Сделал мне предложение.
— Когда?
— Месяцев пять назад.
— И было отказано?
— Со всеми печатями.
— Вроде он нравился отцу.
— Ну, под венец-то не ему идти.
— Это всё из-за безумца из Новой Зеландии, а?
— Мне и в семье хватает спокойных мужчин!
— Дорогая, — Иоанн взял её за руку. — Тебе всё-таки не пятнадцать, влюбляться по семь раз за день, тебе двадцать шесть.
— Об этом я и говорю, какой же ты зануда! — Мелисса толкнула его. — Вот сейчас приведу тебя к папе, вы там споётесь…
— А что, уже и лорд Чарльз хочет внуков? Я-то думал, только мама….
— Ни-че-го не слышу! — Мелисса заткнула уши.
Время пролетело незаметно, автомобиль проехал мимо Вестминстерского аббатства и дворца, выехал на Уайтхолл и у здания Королевской конной гвардии, где толпы туристов с фотоаппаратами издевались над застывшими караульными, повернул направо. Камеры узнали машину, шлагбаум открылся. Они остановились возле подъезда, и «тесла» отрапортовала, что поездка завершена. Мелисса светилась от гордости за свою новую игрушку.
— Не надоедает на пассажирском? — спросил, выходя, Иоанн.
— Спокойно, — ответила девушка, — лёгким нажатием кнопки мы выдвигаем руль, и оно превращается… в спорткар!
— Может, тебе заняться экстремальным вождением?
Они вошли внутрь старинного продолговатого здания, окнами заднего фасада выходившего прямо на Темзу, и теперь поднимались по узкой, окружённой статуями лестнице на шестой этаж.
— Тут явно не хватает лифта.
— Догоняй, салага!
Их отец, между тем, чуть ли не каждый день проделывал этот путь в шесть этажей наверх и обратно (если только для него в недрах здания не сделали секретный лифт, в чём Иоанн сомневался). Они не впервые приезжали к отцу в рабочий офис, и охрана пропустила их без считывания кодов с коммуникаторов.
В приёмной, где Мелисса выпила кофе, а Иоанн — чёрного чая, они продолжили обсуждать личную жизнь друг друга и вспоминать детство, пока отец (как сообщил его секретарь) вёл переговоры в режиме видеоконференции в соседней комнате. Спустя пятнадцать минут Чарльз Касидроу вышел к детям.
Он поседел, но оставался выше сына и шире в плечах. Они обнялись, и отец пригласил Иоанна пройтись.
Мелисса осталась в приёмной, погрузившись в дебри Интернета, а Иоанн с отцом спустились вниз по другой лестнице и вышли с противоположной стороны здания. Отец открыл чугунную калитку, и они оказались в небольшом парке на набережной Виктории. Зелёные деревья защищали от ветра с Темзы, но Иоанн всё равно запахнул пальто. Отец был в одном пиджаке, но его — с его богатырским телосложением — это не смущало.
Они шли вдоль лужаек, усаженных по краям маленькими клумбами.
— Всё прошло успешно?
— Да, пап, как я тебе и написал.
— Я про другое.
— ?
— Тебе понравилось? Было полезно?
— Да, конечно, это было очень полезно. Я не уверен насчёт выводов, но других у меня нет, так что отчёт я уже отправил.
— Его прочтут очень внимательно, — кивнул отец. — Бишоп прислал мне твою книгу.
— Да?
«Подлый профессор Бишоп! Ни слова мне не сказал! Я отослал текст неделю назад, неужели у него не было никаких дел, кроме как взахлёб читать четыреста страниц? Или он прочитал первые пять и решил, что даже не стоит тратить время…»
— Я ещё не прочитал, — сказал отец.
«Ну, хоть так…»
— Бишопу понравилось. Он прыгал от восторга.
— Представляю себе это зрелище…
— Я просил не тревожить тебя до защиты, потом он расскажет, что делать с книгой дальше.
— Спасибо…
— Но сейчас сосредоточься на диссертации. — Отец замедлил шаг и посмотрел сквозь просвет в листве деревьев на Темзу. По ней шёл многопалубный корабль. Отец прищурился и достал из нагрудного кармана очки.
— Творчество — это хорошо, — отец посмотрел сквозь линзы, снял очки и спрятал в карман, — но, я думаю, Форин-офис — место для тебя.
— Я сейчас немного… — протянул Иоанн.
— На защиту твоей диссертации, может быть, приедет госсекретарь, — сказал Чарльз Касидроу. — Я хочу тебя с ним познакомить. Постарайся произвести впечатление.
— Ему так интересна Византия? — улыбнулся Иоанн, но ответной улыбки не получил. С годами чувство юмора у отца стало блекнуть.
— Мне нужно кое-что с ним обсудить. Не только насчёт тебя, — он помолчал. — Но и это тоже. Твоих сокурсников расхватали немцы, американцы и французы, некоторые поехали в Восточную Европу… Должно же что-то достаться и англичанам.
— Если ты так считаешь, то да.
Отец остановился. Иоанн сделал пару шагов вперёд и развернулся. Он всё ещё смотрел на отца снизу вверх.
— Хм-м, — сказал отец. — Я не этого ответа от тебя ждал.
— О чём ты?..
— Иоанн, дорогой, послушай… так нельзя. Так дальше продолжаться не может.
Иоанн промолчал, но не отвёл взгляд. Отца это не волновало.
— Ты учился в одной из лучших частных школ Европы, ты окончил Академию Аббертона, элитный университет, созданный специально для обучения студентов с выдающимися способностями. Я ведь был одним из тех, кто его придумал.
— Да, ты об этом рассказывал…
— Аббертон — это эксперимент, — сказал отец. — Главной идеей было не нагружать вас по полной, не этот садизм, на который ты мне жаловался, не загруженность и огромное количество предметов… Иоанн, через месяц, или сколько там, ты станешь доктором философии. Одним из первых, кто получит докторскую степень в Аббертоне. За выпускниками Аббертона идёт охота, спроси у своих бывших сокурсников, каждый имеет по пять-десять предложений о работе на самом высоком уровне, от Страсбурга до Кремля.
