— Я прилетела утром. Решила, может, встретимся, раз тебя всё никак не занесёт к нам на юг.
— С удовольствием, — ответил Иоанн.
— Ты не пьёшь? — спросила Лора.
— Нет, — покачал головой Иоанн. «Теперь нет».
— А наркотики? — прямо спросила она.
— Издеваешься? — спросил Иоанн.
— Не пробовал?
— А ты?
— Психоактивки и пара безвредных аддиктивов, — пожала она плечами. — Но мне быстро надоело.
— Сейчас не употребляешь?
— О нет, сейчас нет… Перебаловалась этим в двадцать с небольшим. Некоторым сносит крышу на всю жизнь, но, ты знаешь, первый раз наступает эйфория, как будто душа вырвалась из тела и тебя ничто на земле не держит… А потом картинки другие, а впечатление то же, и к этому привыкаешь… Если бы мы были птицами, то мы бы не романтизировали так полёт.
— Согласен, — кивнул Иоанн.
— А тебе, — спросила она, склоняя голову на плечо, — знакомо это чувство?
— Какое?
— Полёта.
— Да, — ответил Иоанн. — Пожалуй, да.
— Странно… — протянула Лора. — Ты не колешь себе ничего и не пьёшь, а электронаркотики такого эффекта не дают, я пробовала, но они все сырые, никаких ощущений, кроме головной боли.
— У каждого, — заметил Иоанн, — свои способы.
Им принесли еду, и Лора задумчиво стала ковырять своё карпаччо вилкой.
— Ты же, — вспомнил Иоанн, — была веганом.
— Правда? — Её глаза округлились. — Когда?
— Когда мы учились.
— Я не помню.
— Да брось.
— Нет, я серьёзно не помню. Я всё ем, но мне всё надоедает, Иоанн. Иногда я веган, иногда — вегетарианец, иногда мясоед, иногда ем только рыбу… — Она вздохнула. — Расскажи, какие у тебя способы.
— Чего?
— Взлетать! — Лора взмахнула руками. — Парить в небе, как ангел.
— Ну, — ответил Иоанн, медленно пережёвывая морские гребешки. — Я всё-таки писатель.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Зайди в «Хэтчардс» и убедись.
— Куда?
— Книжный магазин на Пикадилли. Мои книги на втором этаже, лежат обычно на выкладках.
— Я не пойду туда, — помотала головой Лора. — Скажи, можно я у тебя переночую?
— Что?..
— Переночую у тебя. Завтра вечером уже улетаю, всего одну ночь.
— Тебе негде ночевать?
— Нет.
— Ты не сняла номер в отеле?
— Не-а. — Она откинулась на спинку стула. — Я могла бы это сделать, но тогда придётся пользоваться папиной карточкой, а я не хочу этого делать.
— Почему?
— Мы немного в ссоре.
— Лора, — сказал Иоанн, — это не моё дело, но в крайнем случае я сам могу…
— Нет, прекрати, — оборвала Лора. — Ты не женат и живёшь один, я переночую у тебя. Я не буду к тебе приставать, не бойся.
«Сука Стивен, — подумал Иоанн, — сука!»
— Твой муж знает, где ты собралась ночевать?
— Я не замужем, — сказала Лора.
— Нет, ты замужем.
— Мне, наверное, лучше знать?
— А Элио? — Иоанн сам поразился, что запомнил его имя.
— Он бесполезен, — скривилась Лора. — Он мне надоел, и я его отослала. И отец с мамой были этим активно недовольны, и поэтому мы немного в ссоре, так что мне придётся переночевать у тебя. — Она помолчала. — Может быть, это выглядит с твоей точки зрения странно, что мы не общались семнадцать лет, и вдруг мне нужно у тебя переночевать, но мы виделись на юбилее школы, и это было всего месяц назад, к тому же мы переписывались иногда, так что не думаю, что это очень уж странно. Немного, но не очень уж, не преувеличивай!
«Да, переписывались, — подумал Иоанн. — По сообщению “с днём рождения!” раз в пять лет, и то благодаря автоматическим напоминаниям».
— Ладно, хорошо, — капитулировал он. — Этой ночью ты можешь спать у меня.
— Браво, кавалер, — сказала она. — Спасибо, что разрешили самой лучшей девушке, которую когда-либо встречали или встретите в своей жизни, переночевать у вас! Это был сложный выбор!
Иоанн моргнул, и ему показалось, что темнота завладела его сознанием как минимум на год. «Самой лучшей девушке, самой лучшей девушке, самой лучшей… — повторил он несколько раз, — жизнь самой лучшей оборвалась в холодной воде Тихого океана, Лора, и не дай бог тебе когда-либо повторить её судьбу или испытать то, что испытал я. Самой лучшей девушке…»
Лора заметила, как напрягся Иоанн, и молчала, допивая вино.
— Моя жизнь скучна, — наконец проговорила она. — Расскажи что-нибудь о себе, Иоанн, о чём-нибудь интересном, что случилось за все эти годы.
— Лучше ты, — попросил Иоанн.
Лора сидела перед ним в чёрном пуловере, скрестив под столом ноги и положив на стол локти, и фиолетовым ногтем указательного пальца царапала ножку бокала. С этой девушкой всё ясно, подумал Иоанн, она и двадцать лет назад отличалась от сверстниц, но и тогда, разбивая сердца молодых ребят (таких как Иоанн), держалась безразлично и устало, словно уже пресытившись жизнью. Она не обращала ни на кого внимания, сама для себя оставалась центром притяжения, и, естественно, окончив школу, продолжала развлекаться и гулять. Элио ведь далеко не первый из тех, кого она «попробовала и отвергла», размышлял Иоанн, таких наверняка было много. Она не врала про наркотики — пыталась ими разбавить свою жизнь, но и это не помогло, и теперь она мается, не зная, как быть. Перегорела, как лампочка, не знает, куда идти и что делать дальше.
«Как мне тебя жалко, — вдруг подумал Иоанн, слушая, как Лора грудным голосом повествовала про безрадостное обучение банковскому делу в Германии, практику в фирме отца и нудные цифры, на которые ей приходилось смотреть. — Ты так и не увидела в толпе свою Мэри, никогда не занималась тем, что интересно тебе самой. Ты запуталась ещё тогда, в школе, и до сих пор не выбралась из лабиринта развлечений и пустоты — не той, с которой борюсь я, с пустотой жизни без Мэри… а другой, пустоты жизни, в которой НИКОГДА НЕ БЫЛО Мэри… Это ведь как прожить всю жизнь в пещере и никогда не видеть света, не знать, как горит огонь, никогда не общаться с другими людьми… Всю жизнь смотреть спектакль без импровизаций, не видеть настоящих лиц, только маски… Бедная, бедная Лора, я не понимал… Тогда, двадцать лет назад, я должен был понять, увидеть, куда ведёт тебя эта дорога и… и что бы я сделал? указал бы тебе путь? дал бы руку, попросил следовать за мной? стал бы твоим маяком? А ведь моё сердце уже принадлежало (и всегда будет принадлежать) той, кого я встречу на съёмочной площадке в Голливуде много лет спустя… Так нужно было, что ты, бедняжка, отвергла меня тогда и сохранила для другой — для той, кому я был обещан. Прости, Лора, прости меня…»
