Он улыбнулся, и Лора, оборвав речь на полуслове, тоже улыбнулась:
— Ты что?
— Ничего, — сказал Иоанн. — Рад тебя видеть, Лора.
— О, так приятно, что ты это сказал!
— Да неужели?
— Чистая правда!
На часах было около двенадцати, когда они вышли из ресторана и сели в машину. Дождь давно прекратился. У Лоры с собой была небольшая сумка; чемоданы Иоанна занимали полбагажника, и Лора удивлённо вытаращила на них глаза.
Домой доехали быстро. Иоанн жил в двухъярусной квартире на верхних этажах дома постройки начала XX века, отреставрированного и отремонтированного. Иоанн заметил, как подняла бровь Лора, когда они подъехали к старинной двери подъезда, отгороженной от улицы старомодной железной калиткой; но портье открыл им дверь и помог внести вещи, и Лора сразу переместилась в хорошо знакомый ей мир зеркальных стен, аквариума в холле и беззвучного лифта.
Они поднялись на этаж. Дверь квартиры опознала владельца и раскрылась, в прихожей вспыхнул свет.
— Прошу, — пригласил Иоанн.
Они зашли. Лора сняла туфли и небрежно кинула их к стенке. Иоанн провёл её в гостевую спальню. По дороге она остановилась и указала на портрет, висевший в коридоре. Грозными глазами человек в синей форме и чёрной флотской фуражке с золотой цепью и серебряным якорем, сложив руки в белых перчатках на эфесе шпаги, глядел на светловолосую итальянку Лору.
— Прадедушка, — пояснил Иоанн, — сэр Роберт Виллард, барон Фулоу.
— Вау, — удивилась Лора. — Совсем не похож на тебя.
— Это копия его прижизненного портрета, который висит у нас в Фарнборо.
— У вас где?
— Семейный особняк в Фарнборо.
— Никогда не была в семейных английских особняках. — Она задумалась. — Там, наверное, дико холодно, мертвецки тихо, дом стоит на болоте и рядом охотничьи угодья?
— Рядом ежегодно проходит авиасалон, так что тишины там не дождаться.
— А сквозняки? А привидения? Там есть привидения?
— Разве что, — Иоанн кивнул на Роберта Вилларда, — его неприкаянный дух гремит цепями.
Лора устроилась в гостевой комнате и пошла в ванную. Иоанн поднялся на второй ярус и разобрал чемоданы — оба, впрочем, оставил наготове: скоро опять предстояло улетать, на север, в Рейкьявик. На этот раз термоядерная энергетика.
Иоанн включил коммуникатор и пролистал полученные сообщения: на деловые поставил маркер «напомнить завтра», новостей об открытии Стивена не поступило. Иоанн пошёл в душ.
Пока прохладная вода, льющаяся струями с потолка кабины, очищала его тело — размякшее, уже без рельефа мышц, но всё ещё не раздавшееся, до сих пор его не подводившее, — Иоанн думал о девушке, которая принимала душ этажом ниже. Ему было четырнадцать, ей пятнадцать, и она даже не знала, что он был в неё влюблён, — да ладно, бросьте, всё она знала и всё понимала, девочки (а особенно такие, как она, породистые) всегда знают; но всё равно…
Голова в этом возрасте отказывается работать, и спустя много лет не сдержать улыбки и неловкости при встрече, но Иоанн видел: Лора никакой неловкости не испытывала. Наоборот, смотрела и слушала Иоанна с чрезмерной серьёзностью. То, что он называл игрой, театральщиной, постоянным лукавством — может, там никогда не было двойного дна? Может, она и вправду была такой и никогда не хотела казаться никем другим? А он не разглядел, не понял?..
«Кажется, — вспоминал он, — мы даже ни разу не целовались… Да и не дружили даже особо — я вроде чего-то хотел, но Стивен мне рассказал, что видел её в парке с каким-то парнем, и она… они занимались сексом? Да, и Стивен сказал, она отсасывала ему, и меня это потрясло, как это так… Стоп! Стоп, Иоанн, а вот сейчас действительно важный вопрос: какого хрена ты это держишь в памяти?»
— Ха! — не удержался Иоанн и легонько ударил по стенке душевой. Он выключил воду, вытерся и, надев халат, вышел из ванной.
Как и следовало ожидать, Лора лежала в его спальне, на его двуспальной кровати. Задрав ноги к потолку, опершись ими на стену у изголовья, она что-то читала.
— Ты обещала, что не будешь приставать, — напомнил Иоанн, заходя в комнату.
Лора подняла голову и посмотрела на него снизу вверх.
— Подумай сам, — сказала она. — Если бы я хотела тебя совратить, я бы разделась.
И правда — на ней была тот самый чёрный пуловер и свободные брюки.
— Нашла у тебя на столике, — она похлопала по увесистой книжке, которую держала в руках. — Почему Шекспир?
— Потому что Шекспир — это Англия, — ответил Иоанн, садясь на кровать рядом с ней, а затем ложась и вытягиваясь, опуская голову на мягкий матрас. — А Англия — это Европа. А Европа — это весь мир.
— Какая чушь! — сказала Лора. — «Пришёл рассвет, и мир печальный с ним. От горести и солнце не явилось; пойдём отсель, ещё поговорим о бедствии, что в эту ночь случилось — Джульетта и Ромео юный с ней, что может быть их участи грустней?»
— «Наследники двух царственных домов, — откликнулся, смотря в потолок, Иоанн, — соединятся божьим изволеньем. А если Бог благословит, их дети вернут на землю нежноликий мир, и благоденствие, и изобилье. Спокойствие настало. Злоба, сгинь! Да будет мир! Господь изрёк: аминь!»
— Обожаю Шекспира, — призналась Лора и, совершив кульбит, вытянулась рядом с Иоанном. Их лица оказались рядом, и Лора медленно, словно чего-то опасаясь, приблизилась к нему и остановилась за миллиметр у его губ. Они ощущали будоражащее присутствие друг друга.
«Я же всё делаю правильно, Мэри? — подумал Иоанн. — Ты же не имеешь ничего против, любимая? Ты же здесь? Конечно, сэр, я не имею ничего против, но только при одном условии! Слушаю вас, мэм? Ты всегда, всегда будешь представлять моё лицо и мои волосы, и, трогая эту красотку, трогать меня, и любить меня, как раньше. Это не я, но для тебя это я, ты согласен? Мэри, рыжая, любимая… Я никогда, никогда, никогда не смогу тебя забыть, и не хочу, и вижу тебя сейчас, и ты здесь…»
Лора заметила, что в глазах Иоанна появился блеск, и уже думала подняться и уйти, но он заключил её в объятия и поцеловал. У неё были влажные губы; он запустил руки под её пуловер сзади, и добрался до лопаток, и слегка укусил её за губу; она была его.
«И даже если правда, — на секунду подумал Иоанн, — правда то, что рассказал про неё Стивен тогда, она же мыла рот с тех пор?..»
5 февраля 2034 года. Фарнборо
«Конституцию сердца» не приняли. Слушания шли всю зиму, и президент ЕС с Европейским советом дали добро, но социалисты в Европарламенте блокировались с консерваторами и евроскептиками, а в решающий момент Клаас де Смет, испугавшись потерять поддержку своей партии, нанёс предательский удар в спину, и всё пропало.
В тот день, когда лидер фракции «Альянс за прогресс» произносил речь с трибуны, Иоанна не было в Брюсселе. Голландец де Смет кричал с трибуны своим дребезжащим голосом, с теми же самыми интонациями, которыми недавно превозносил проект Иоанна, сулил ему великое будущее и расхваливал перед однопартийцами:
