Иван Мальцев богатеет, приобретает в 1837 году в Петербурге на Моховой огромный двухэтажный каменный дом с большим садом. Здесь часто устраивались званые обеды и шумные вечера, а обворожительная хозяйка дома Капочка была душой избранного общества, пользовалась неизменным вниманием и симпатией. Бывали в доме поэты В. А. Жуковский, Д. В. Веневитинов, историк М. П. Погодин и многие другие известные люди.
Именно при сыновьях Акима Мальцева окончательно оформляются две главные ветви мальцевского рода, которые условно можно назвать по двум наиболее знаменитым стеклозаводам, находящимся во владении каждого из братьев Мальцевых, – Гусевской и Дятьковской. И тот и другой являлись хозяевами крупного и все набирающего силу дела, включающего не только стеклоделательные и хрустальные заводы, но и целый ряд вспомогательных, сопутствующих и совершенно новых производств.
Иван Мальцев обладал поразительным деловым чутьем, острым чувством экономической перспективы. Он ищет все новые высокоприбыльные отрасли. Производство сахара из свеклы – одна из них. Известный очеркист В. И. Немирович-Данченко подчеркивал, что именно Иван Акимович выстроил первый сахарный завод в России в Любохне «в одно и то же время с Наполеоном, вводившем это производство во Франции». В Киеве, пишет он, поставлен памятник Бобринскому, как основателю этого дела, тогда как Бобринский приезжал сюда в Любохну учиться ему у Ивана Акимовича Мальцева. Мальцев же уговорил его купить для этого имение в Смеле, на юге. К 1857 году в хозяйстве Мальцевых было уже 9 сахарных заводов. На них вырабатывалось 27 950 пудов сахара в год.
Дипломат и заводчик
В 1823 году умирает Сергей Акимович Мальцев, владелец Гусевской хрустальной фабрики, не намного пережив свою жену и оставив наследником крупного состояния своего сына Ивана Сергеевича. Другой сын, Сергей, в будущем приват-доцент Дерптского (Тартуского) университета, избрал научную карьеру.
Судьба Ивана Сергеевича Мальцева (1807–1880) была драматической и во многих отношениях примечательной. Характеристики, даваемые современниками этому человеку, не только крупному фабриканту, но и видному российскому дипломату, весьма противоречивы и рисуют сложный облик умного, образованного, но чрезвычайно скептического и корыстолюбивого человека. Даже прозвище, которое закрепилось за И. С. Мальцевым в кругу друзей, – Мефистофель – говорит о многом. А сам Иван Сергеевич иногда подписывался не менее таинственно: «Вечный жид» – по названию популярного романа французского писателя Эжена Сю.
Он получил прекрасное домашнее воспитание, затем обучался в Благородном пансионе Московского университета. Юный Мальцев проявлял склонность к изучению языков, в том числе и древних. М. Д. Бутурлин в своих записках вспоминает о пребывании в Италии вместе с семьей Мальцевых: «При Мальцеве и малолетнем брате его Сергее Сергеевиче гувернера тогда не было, а только русско-немецкий дядька. Молодой Мальцев часто прибегал к пособию Слоана для латинского языка, и в этих случаях воспитатель мой не пропускал случая ставить мне, неохотнику заниматься, в похвальный пример юного моего друга».
После смерти отца, живя в Москве, в семействе дяди И. А. Мальцева, новый владелец Гусевского завода, Иван Сергеевич Мальцев, по завершении своего образования поступил на службу в Московский архив Коллегии иностранных дел. Его сослуживцами и друзьями были блестящие молодые люди – библиофил С. А. Соболевский (один из ближайших друзей А. С. Пушкина), поэты, литераторы, публицисты: братья Веневитиновы и Киреевские, Ф. С. Хомяков, С. П. Шевырев, А. И. Кошелев, М. П. Погодин, князь В. Ф. Одоевский, М. А. Максимович и многие другие, поэтично обозначенные Пушкиным как «архивны юноши». Но теснее всего Иван Мальцев сблизился с Соболевским, которого современник (Н. В. Берг) характеризовал так: «Уставший скиталец по белу свету, библиоман, англоман, друг поэтов и артистов всего мира… близкий дружбою и кутежами с Пушкиным, который любил его преимущественно за неистощимое остроумие, живые экспромты… неизменную веселость и готовность кутить и играть в карты, когда угодно».
Молодой «заводчик во дворянстве» становится членом организованного ими кружка «Любомудров», затем сотрудником журнала этого кружка – «Московский вестник». «Архивны юноши» не тратили время даром в хранилище. Вместе со своим другом Соболевским Мальцев охотно занимался сочинительством пользовавшихся успехом сказок и приключений, используя необыкновенные, но вполне реальные истории, найденные ими в архивных бумагах. По воспоминаниям современников, «архивны юноши» стали завоевывать славу «сборища московских выдумщиков».
Сам Мальцев слыл знатоком изящной словесности. Когда в 1826 году М. П. Погодин с Веневитиновым задумали издать литературный сборник «Гермес», в число «необходимых авторов» они включили и Ивана Мальцева, поручив ему переводы из Ансильона и Шиллера. Потом на основе готовившегося сборника возникнет журнал «Московский вестник», который благословил Пушкин, а среди его главных сотрудников будут значиться, наряду с Шевыревым и Веневитиновым, Соболевский и Мальцев. Наиболее важной была публикация Мальцевым в 1827 году отрывков из его переводов повествования Вальтера Скотта «Жизнь Наполеона». Книга имела громадный успех в Европе, но в России находилась под строгим запретом. Публикации предшествовала статья Мальцева «Несколько слов об истории Наполеона Бонапарта – сочинении Вальтера Скотта».
Блестящие молодые люди немало времени проводили в кутежах и развлечениях. Редактор «Московского вестника» М. П. Погодин записывал в своем дневнике после ужина у Соболевского: «Скотина Мальцов и оскотинившийся на ту минуту Веневитинов пристали с ножом к горлу – пей, и я насилу уехал от них, ушибленный весьма больно Веневитиновым». А на следующий день у того же хозяина дома тот же Погодин встретил тех же Соболевского и Мальцева, которые стали на него кричать и это «при людях».
Таким было окружение Мальцева тех лет. Романтика декабристов уходила в прошлое. На смену надеждам пришли скептицизм и сомнения. «Героями нашего времени» становились Грибоедов и Чаадаев. Молодого Мальцева потому и прозвали Мефистофелем, что он «умел ядовито и не без блеска высмеивать укоренившиеся правила общественной морали, официальные святыни», хотя в глубине души вряд ли воспринимал это свое ерничество всерьез.
Однако в московском архиве он прослужил недолго. У сироты Мальцева были сильные покровители. 12 марта 1827 года его переводят в Петербург, к «делам Коллегии иностранных дел». Еще немного прошло времени после известного выступления декабристов на Сенатской площади в 1825 году. И то, что Мальцева повышают по службе и переводят в Петербург, говорит о многом – несмотря на знакомство его со многими молодыми людьми, так или иначе причастными к движению, репутация его осталась «незапятнанной». Среди родственников Ивана Сергеевича было немало сосланных декабристов: князь С. П. Трубецкой, П. А. Муханов, полковник П. И. Колошин, И. И. Пущин и др. Но не меньше в родстве с ним состояло и сильных мира сего, оказывавших ему протекцию.
В Петербурге И. С. Мальцев поселился в доме родного дяди по материнской линии, обер-прокурора Святейшего Синода П. С. Мещерского, на Невском. Мещерский был женат на сестре генерала А. И. Чернышева, всесильного любимца царя, управляющего Военным министерством, также принявшего участие в делах молодого родственника.
