Однако не следует забывать, что процесс создания империи длился более трех столетий: хотя британцы и переняли Бомбей от португальцев в 1661 году и обосновались в Мадрасе в 1639 году и в Калькутте в 1698 году, покорение Индии длилось еще и во второй половине XIX столетия, а война за южную часть Африки велась еще и в XX веке. Историки же создают мировые империи на бумаге, отводя на их сколачивание немногие годы в условиях практического отсутствия морских коммуникаций и при приблизительном равенстве в прокламируемом уровне вооружения у покоряемых и покорителей. Преимущество даваемое артиллерией и флотом не идут ни в какое сравнение с преимуществом, основанном на владении железом или бронзой. Успех Великобритании базировался на доминирующем положении британского флота во всем мире и военном превосходстве, которое невозможно представить себе для виртуального Древнего мира.
Впрочем, история реальных империй учит еще одному обстоятельству: сохранение империи в течение многих столетий — нелегкая задача, требующая постоянного развития технологий (в том числе и технологии управления), так что, например, длительное существование сначала Римской, а затем Византийской империй уже с этой точки зрения представляется фантастическим.
В книге: Андрей Шарый «После дождя. Югославские мифы старого и нового века», НЛО, Москва, 2002 следующее место (см. стр. 50) достойно, как мне кажется, комментария:
«В Австро-Венгрии, великой по прежним временам стране, многое было противоречивым и неестественным, и развалилась страна, как кажется, в первую очередь от собственной тяжести, под грузом внутренних проблем. В конечном счете — от дряхлости династий.
История, похоже, не любит многонациональные федерации. Но веками выстраиваемая схема сосуществования под одним скипетром десятка разных народов была не лишена достоинства. Товарищ Тито, например, так сказал однажды об Австро-Венгрии: «Хорошо налаженное было государство!»»
Замечание о дряхлости династии оставим на совести автора: куда как дряхлее представляются многочисленные выдуманные династии древности, населяющие мириады книг с милостивой руки историописцев. А уж многонациональности во всех выдуманных империях прошлого хоть отбавляй. Что же до цитаты из одного из коммунистических диктаторов, то как раз с нею-то все ясно: любая не коммунистическая империя существовала более осмысленным образом, чем так называемые социалистические. И налажены они были на порядок лучше, чем даже самая успешная из авторитарных социмперий, коей и была в свое время небольшая по размеру титовская Югославия.
Зато в выдуманных историками великих империях прошлого ничего противоречивого и неестественного оные не замечают. В той же, хотя бы, древнеиндийской империи Мауриев (явной кальки с империи Великих Моголов, мусульман и, следовательно, «мавров»), объединившей под своей властью якобы почти весь Индийский полуостров. Да в ней не только постулируется сосуществование «под одним скипетром десятка разных народов» и «различных по языку, государственному строю и уровню общественного развития племен и народностей».
Речь идет даже о включении в эту империю многочисленных республиканских государственных образований (см. стр. 98–99 в книге Бонтару — Левина и др. «Индия и античный мир»), мощь объединений которых Мауриям и их предводителю Чандрагупте так и не удалось сломить, и о сохранении ими довольно значительной автономии. Так зачем же «неодолимым в своем сплочении» республиканским объединениям древней Индии было лезть в мифическую империю Мауриев, всем своим духом несовместимую с республиканской идеологией и практикой?!
Фальшивая история преследования ведьм
Каждый хороший историк должен был бы быть критиком истории, ее критическим аналитиком. И многие хорошие историки именно в таком амплуа и проводят свои исследования. Их отличие от работающих в рамках исторической аналитики — если отвлечься от произносимых ими время от времени идеологических заклинаний в верности истории как религиозной системе — сводится практически только к нежеланию заниматься сложными хронологическими вопросами. Устоялась как-то традиционная хронология и пусть себе будет такой, какая есть: лезть в нее может только сумасшедший. Ведь в ней и ноги поломаешь, и без головы останешься. А когда отдельные смельчаки все-таки лезут в эти непролазные дебри, то срабатывает инстинкт «бей чужих», о котором Блез Паскаль хорошо написал в своих «Мыслях»:
«— За что ты меня убиваешь?
— Как за что? Друг, да ведь ты живешь на том берегу реки! Живи ты на этом, я и впрямь был бы злодеем, совершил бы неправое дело, если бы убил тебя, но ты живешь по ту сторону, значит, дело мое правое, и я совершаю подвиг».
Сами же историки и докопались до того, что еще одна глава истории оказалась полной фальшивок: массовое преследование ведьм в Средние века. Историкам казалось естественным представлять массовое преследование т. н. «ведьм» в эпоху Возрождения и в последующие «просвещенные» века в качестве пережитка средневекового мракобесия, ими же в свое время и выдуманного (не то что не было мракобесия, но оное в свое время столь плавно перешло в таковое эпохи Возрождения, нового времени и затем XX века, что прилагательное «средневековый» выглядит анахронизмом). В статье «Ведьма в деревне и перед судом (народная и ученая традиция в понимании магии)» известный советский историк А. Я. Гуревич пишет:
«Сравнительно недавно было показано, что использованные в свое время Ганзеном и Зольданом (см. [Ганзен1 и 2], [Зольдан]) свидетельства о массовых расправах над ведьмами, якобы имевших место в конце XIII и середине XIV века, не что иное, как фальшивки, сфабрикованные в XV, XVI и в начале XIX века».
Здесь слово «якобы», которым мы вынуждены так часто пользоваться в историко-аналитических разоблачениях, применено Гуревичем в точности в том контексте, в котором оно все время встречается в исторической аналитике!
В результате существования этих фальшивок, фабриковавшихся с завидным постоянством как — никак в течение половины тысячелетия, полностью, как подчеркивает Гуревич, была искажена картина преследования «ведьм». Массовая охота на ведьм, развернувшаяся с конца XVI века, т. е. с конца Ренессанса, была представлена как явление, восходящее к совсем другой исторической эпохе. Это — излюбленный прием историков: отправлять в запредельно дальнее прошлое все те явления недавнего времени, которые или могут опорочить репутацию верхних слоев общества, или не в состоянии оправдать действия оных без искусственного создания тысячелетней или вековой квазитрадиции.
Таким образом, созданные в конце XIX и начале XX теории о том, что преследование ведьм — это пережиток мрачного Средневековья, а Возрождение — это светлая эпоха развития наук и культуры, возникновение и развитие нового прогрессивного духа, оказалось, согласно Гуревичу, несостоятельными. Оценивая в этой связи творчество своих коллег по цеху исторической болтовни, Гуревич использует для них крайне нелестные оценки:
• Принятие желаемого за действительное
• Режут по живому, игнорируя очевидные связи
