И всего через год после свержения царевны Софьи царь Петр прекратил выходы в соборную церковь (в них участвовал теперь только один царь Иван Алексеевич), отменил торжественные приемы во дворце и, оставив царское одеяние, надел простое платье. Зато он, кажется, не пропускал ни одной свадьбы, банкета или бала у немцев, а на похоронах у них бывал вместе со всей своей свитой в таких же черных епанчах, которые носили иностранцы.
Петр I в Немецкой слободе.
Художник А. Земцов
На пирушки и вечеринки в Немецкой слободе сходились люди всякого звания, и все там были равны. Люди постарше, собравшись в отдельной комнате, вели деловые беседы, покуривая трубки и потягивая из больших кружек заморское вино или свое здешнее пиво. Молодежь без устали танцевала.
Царь Петр, присутствуя здесь, делал то же, что и другие: курил из немецкой трубки табак, пил вино и танцевал с простыми немками. Раз он с целой толпой гостей в восемьдесят пять человек сам вызвался к Гордону обедать, ужинать и даже ночевать. Так как кроватей, разумеется, для всех не было, то гости улеглись спать вповалку на полу. На следующий день вся компания, как ни в чем не бывало, отправилась к Лефорту обедать.
Задумчиво и неодобрительно покачивали головами старики-москвичи, смотря на такое необычное поведение царя и слушая рассказы побывавших с ним в слободе.
Не доведут царя до добра эти иноземцы, особенно выходец из Женевы Лефорт! Сумел он как-то приворожить к себе молодого царя. Человек он малосведущий, но весельчак, ловкий кавалер, гуляка сам и других умеет позабавить.
Дом Лефорта в слободе – громадное каменное двухэтажное здание в итальянском вкусе, окруженное садом. В нем много великолепных комнат и прекраснейшая зала, стены которой покрыты дорогими обоями.
В дом ведет широкая лестница. Когда здесь устраивается какое-нибудь празднество, например свадьба царского любимца, то зала украшается множеством серебряных сосудов. Здесь же ставятся из литого серебра два огромных леопарда с распростертыми лапами, которые опираются на щиты с гербом.
Наконец, тут находится большой серебряный глобус, лежащий на плечах Атланта, сделанного из того же драгоценного металла. Празднества у Лефорта продолжаются иногда по три дня кряду и сопровождаются сильными попойками.
Дом стоит на берегу Яузы, поэтому здесь устраиваются катания на лодках, а с берегов реки палят из пушек.
Однажды (это было вскоре после возвращения царя из-заграницы) у Лефорта был пир, на котором присутствовал Петр со своими приближенными. Гости скоро пришли в веселое настроение, царь разговорился с иностранцами о военных делах, о Европе и тамошних порядках. Сидевшие около него завели речь о дисциплине в войсках, причем один из собеседников заметил:
– Чтобы иметь исправных и добрых офицеров, надобно для того наблюдать службу и старшинство.
Услышав это, Петр сказал:
– Ты говоришь правду. Это есть то самое правило, которое желал я установить и для примера был барабанщиком в роте у Лефорта. – Взглянув грозно на генерала Шеина, сидевшего напротив, Петр продолжал: – Я знаю, нарушая мои намерения и указы, некоторые господа генералы продают упалые
[6] места в своих полках и торгуют такой драгоценностью, которую надлежало бы давать за достоинство.
Когда же Шеин спросил, кто бы это такие были, Петр с гневом ответил:
– Ты первый, ты тот самый!
При этих словах он выхватил из ножен шпагу и начал так рубить ею по столу, что присутствующие затрепетали.
– Вмиг истреблю тебя и полк твой! – кричал Петр. – Я имею список проданных тобою мест, и усмирю сею шпагою плутовство твое!
Другие генералы хотели было заступиться за Шеина, но Петр, не слушая никого и ничего, пришел в такую запальчивость, что начал махать шпагой на все стороны без разбора. При этом досталось князю Ромодановскому, Зотову и другим.
Кто знает, чем бы все это кончилось, если бы любимец царя Лефорт не решился схватить его за руку и тем отвести удар, направленный в Шеина. Петр в гневе оттолкнул Лефорта и, размахнувшись шпагой, ранил его в спину. Лефорт не испугался и, остановив все-таки царя, стал просить его, чтобы перестал сердиться и вспомнил, что он должен быть наставником для своих подданных и служить для них образцом. Петр быстро смягчился, простил Шеина, принятых им на службу офицеров велел уволить и, обнявши Лефорта, сказал:
– Прости, любезный друг, я виноват. Я исправляю своих подданных и не могу исправить самого себя.
Затем он принял участие в танцах, а генералы продолжили прерванный пир. Заздравные чаши поднимались одна за другой, а двадцать пять пушек гремели в ответ тостам. Пиршество затянулось до половины шестого утра.
Не нравились москвичам такие пиры в Немецкой слободе и такая дружба царя с иноземцами.
В народе поднимался ропот: «Вот, – говорили, – связался царь с немцами, бражничает с ними да занимается одними пороками. А какое от этого добро? Только понапрасну гибнут и страдают люди». За такие слова хватали, пытали и казнили. Но число недовольных не уменьшалось. А царь Петр не только не прекратил посещений Немецкой слободы, но стал бывать там даже как будто чаще.
Заговорщик Цыклер
Когда царевичу Петру минуло три года, для его забав подобрали сверстников из детей стольников, спальников и бояр. Детям дали особую форму, ружья, барабаны, знамена. Царевич был назначен командиром «полка Петрова», а жившего в Немецкой слободе шотландца Менезиуса приставили воспитателем потешного войска. После смерти в 1682 году царя Федора Алексеевича для потешных отвели в Кремле особую площадку, выстроили на ней полковую избу, шатер царевича и расставили пушки, стрелявшие деревянными ядрами. Вскоре для Петра набрали новых потешных, но уже не детей, а взрослых людей, из которых сформировали два полка, названных по подмосковным селам, в которых они размещались, – Преображенским и Семеновским. С 1695 года потешные полки участвовали в настоящих военных походах, в подавлении стрелецких бунтов; они стали надежной защитой царя Петра I.
Душно, накурено и жарко в обширных покоях нового дома, построенного в Немецкой слободе генерал-адмиралом, городским наместником Францем Яковлевичем Лефортом. Здесь 23 февраля 1697 года идет прощальная пирушка. Еще 6 декабря прошлого года было объявлено Посольскому приказу, что «государь Петр Алексеевич указал послать в окрестные государства, к цесарю австрийскому, к королям английскому и датскому, к папе римскому, к Голландским штатам, к курфюрсту Ганденбургскому и в Венецию великих и полномочных послов своих с полномочными грамотами, для подтверждения древней дружбы и любви, для общих всему христианству дел, к ослаблению врагов Креста Господня: султана турского
[7], хана крымского и всех басурманских орд, – и к вящему приращению силы и пользы государей христианских».
