В 1756–1762 гг. шла Семилетняя война, в которой Франция в союзе с Россией и Австрией вела военные действия против Пруссии. В то время именно русские войска одерживали над прусскими войсками победу за победой. В июне 1757 года они взяли Мемель (Клайпеду, ныне Калининград), в августе того же года одержали победу у деревни Гросс-Егерсдорф, в январе 1758 года завоевали Кенигсберг, что повлекло за собой издание Елизаветой Петровной манифеста о присоединении Восточной Пруссии к России. Правда, 14 августа 1758 года под Цорндорфом русская армия в сражении с армией Фридриха II потеряла 20 000 человек и вынуждена была отступить, но в августе следующего года фельдмаршал Пётр Семёнович Салтыков разгромил прусские войска при Кунерсдорфе. А 28 сентября 1760 года русские войска заняли Берлин. В завершение войны граф Пётр Александрович Румянцев (впоследствии Румянцев-Задунайский) 5 сентября 1761 года осадил крепость Кольберг в Померании и 5 декабря того же года эту крепость взял.
Торжественно отпраздновать эти победы русским военачальникам не удалось: 25 декабря 1761 года скончалась императрица Елизавета Петровна, и вступивший на престол Пётр III, воспитанный в Голштинии и преклонявшийся перед прусским королём, 24 апреля 1762 года заключил с Фридрихом II мир и вернул ему земли Восточной Пруссии, завоёванные немалой кровью русских и французских солдат.
Франция заключила в Париже мирный договор, завершивший Семилетнюю войну, в 1763 году. В подписании этого договора участвовала герцогиня де Помпадур. Семилетняя война, в которой с 1756 года (в течение семи лет) принимала участие Россия на стороне Франции и Австрии против Пруссии, привела Россию к большим потерям, а Францию к экономическому и политическому кризису, причиной которого и всех последовавших бедствий была объявлена герцогиня де Помпадур, якобы не справившаяся с внешнеполитическими проблемами. Стало ясно, что царствование Помпадур подходит к концу.
В разгар Семилетней войны, в 1757 году, во Франции было совершено покушение на короля, и фаворитка мадам Помпадур ощутила сильный страх за свою жизнь и срочно удалилась в один из своих замков, тем более, что граф д'Аржансон начал кампанию по удалению её от двора Она помнила, что восемь лет тому назад стали распространяться, а теперь уже охватили всю Францию так называемые «пуассонады» (от её девичьей фамилии Пуассон). Это были едкие сатирические стихи и шансоны, выражавшие зависть и ненависть к фаворитке, тратившей народные деньги на роскошь. Все знали, что только один её замок Бельвю стоил казне 3 миллиона ливров. Тогда, в 1749 году, когда стали появляться пуассонады, она была любовницей короля, ощущала свою силу и ничего не боялась. Теперь же, испытав страх, Помпадур стала распродавать свои поместья. Огромная сила воли, которой она владела, несмотря на туберкулёз, лишавший её физических сил, помогла ей вернуться ко двору, снова утвердиться в своём звании официальной фаворитки и заставить короля удалить от двора графа д'Аржансона. Пока Помпадур занималась своими личными делами, русские войска в августе 1758 года продолжали сражение с армией Фридриха II и в конечном итоге одержали над Фридрихом окончательную победу. Однако (повторим это ещё раз) из-за безответственного, по сути единоличного решения императора Петра III выигранная, благодаря героизму русских солдат, Семилетняя война, которая унесла много жизней и серьёзно подорвала финансовое положение как Франции, так и России, закончилась для союзников бесславно.
В России против Петра III зрел заговор в пользу великой княгини, его супруги, Екатерины Алексеевны. В июне 1762 года был произведён переворот, Пётр III низложен, а затем убит, и благодаря стараниям фаворита-любовника великой княгини Екатерины Алексеевны — Григория Григорьевича Орлова с его братьями, а также близкого окружения великой княгини она была возведена на трон, а 22 сентября 1762 года коронована в Успенском соборе Московского Кремля как императрица Всероссийская Екатерина II Алексеевна
А во Франции после окончания Семилетней войны на маркизу де Помпадур со всех сторон посыпались обвинения и не только по поводу последствий войны, но и по другим вопросам, что побудило её отказаться от политической роли и отправиться в свою резиденцию в Шуази. Обострение туберкулёза резко сказалось на её внешности и общем жизненном тонусе. Наступил 1764 год, мадам де Помпадур исполнилось 43 года, силы её, подорванные нездоровьем, быстро таяли. Она приняла решение вернуться в Версаль, чтобы умереть там, как подобает королеве фавориток. Она скончалась 15 апреля 1764 года, тогда, когда в Санкт-Петербурге состоялось открытие Смольного института благородных девиц. Маркизу де Помпадур похоронили в часовне монастыря капуцинов на парижской площади, в ту пору называвшейся площадью Людовика Великого (ныне Вандомская), в великолепном мавзолее, который она построила как усыпальницу для её семьи и в котором были похоронены её мать и дочь. В 1804 году, в связи с реконструкцией площади, её прах был перенесён в катакомбы монастыря, где хоронили безвестных монахов.
После её смерти король Людовик XV прожил ещё 10 лет. После череды любовниц-однодневок, наложниц в Оленьем парке, в 1768 году он приобрёл ещё одну официальную фаворитку — мадам Дюбарри (дю Барри), женщину не из аристократических кругов, не обладавшую особыми талантами и ни в коей мере не сравнимую с мадам Помпадур. Однако мадам Дюбарри имела достаточно ума и воли, чтобы влиять на короля, который, как мы уже знаем, не любил выполнять королевских обязанностей и с удовольствием делегировал их своим фавориткам. Он был умён, имел своё мнение, но под влиянием мадам Дюбарри мог своё мнение и изменить. Двор, не любивший (большей частью из зависти) мадам Помпадур, но вынужденный признать её таланты и значение в государстве, считал, что мадам Дюбарри в качестве официальной фаворитки показывает падение вкусов короля и падение престижа Версаля, престижа французского королевского двора Великая княгиня Мария Антуанетта, супруга дофина, будущего Людовика XVI, настолько презирала мадам Дюбарри, что никогда с ней не здоровалась и не разговаривала. Будущая королева Франции считала позором пребывание мадам Дюбарри у престола великой страны. И этот взгляд — увы! — соответствовал действительности. Говорили, что пресытившийся король не гнушался посещать публичные дома и притоны. Где-то там он и познакомился с проституткой-простолюдинкой с тёмным прошлым и никому не известным именем. По слухам, она заставила ленивого и безвольного короля, ставшего её любовником, найти ей за деньги высокородного мужа. И такой муж был найден. Это был граф Дюбарри (дю Барри). После заключения брачного контракта граф получил деньги и исчез из поля зрения, а уличная девка обрела титул графини Дюбарри и свободный доступ в Версаль.
Все эти слухи с различными нелепыми добавлениями распространяли три старые девы, незамужние дочери Людовика XV, проживавшие вместе с отцом в Версале. Никому не нужные перезревшие девицы не имели никакого влияния ни на назначение на новые должности, ни на получение чинов, ни на определение льгот, пенсий и всех других благ. А потому ими никто не интересовался, и они озлобились, став источником всяких сплетен. Но особенно их бесила появившаяся в Версале особа без роду и племени, взявшая в свои руки все рычаги влияния на придворное общество, жаждущее обогащения. Шокировала обитателей Версаля и сама внешность мадам Дюбарри. Версаль привык видеть официальных фавориток — утончённых красавиц, женщин умных, воспитанных, образованных, одевающихся со вкусом. Мадам Дюбарри была пышногрудой, приземистой, отличалась широкими бёдрами и обширным тазом. Главным для неё украшением в её туалетах было чрезмерное количество бриллиантов на её теле. О воспитании женщины из самых низов не могло было быть и речи, а уж об образовании и вкусах в таких случаях разумнее всего молчать. А потому особым тоном при дворе стало несколько насмешливое и даже слегка презрительное отношение к ней. Дочери, которые ненавидели фаворитку, постоянно плели о ней всякую нелепицу и поддерживали презрительное отношение к ней дофины Марии Антуанетты. Совсем молоденькая Мария Антуанетта, ничего еще не знавшая в Версале и ничего не понимавшая, была взята ими под покровительство и по их наущению стала настолько презрительно, до неприличия, относиться к мадам Дюбарри, что, встречаясь с ней при дворе, как бы не замечала её и совершенно с ней не разговаривала. Сама Дюбарри по существовавшему при дворе протоколу не могла первой вступить в разговор с дофиной, которая даже в отсутствие королевы всё равно была рангом выше фаворитки. И это молчаливое презрение со стороны Марии Антуанетты было для Дюбарри невыносимым. Несмотря на советы матери, австрийской королевы Марии Терезии, соответствовать принятым уставам французского королевского двора, на увещевания посланника австрийского королевского двора Мерси, Мария Антуанетта не хотела проронить даже слова для графини Дюбарри. Прошло много времени, но дофина упорно, с брезгливой полуулыбкой проходила мимо Дюбарри, не удостаивая её ни одним словом. Пришлось вмешаться в это дело и Марии Терезии, и посланнику Мерси, и даже самому королю. После долгих уговоров и увещеваний Мария Антуанетта согласилась сказать одну фразу, что, по одной версии, и было сделано, а по другой — нет, потому что этому помешала одна из дочерей короля, которая в самый ответственный момент подбежала к дофине и увела её подальше от мадам Дюбарри.
