«В последнее время в печати снова поднят вопрос о разных „Трестах“, „Внутренних линиях“ и прочих оккультных организациях отравивших нашу эмиграцию. Весьма возможно, что сейчас своевременно будет вспомнить эти дела, потому что, без всякого сомнения, эта паучья сеть опутывает ее. А практика и приемы большевистской провокации остаются неизменными, хотя бы потому, что они дошли до предела — хуже, подлее и ниже уже не может быть.
Поэтому попытки пролить свет хоть на какие-нибудь уголки этой деятельности могут принести пользу и послужить предостережением тем, кто вновь может попасться, как попались генералы Кутепов, Миллер и многие другие, имена которых менее известны.
Российская эмиграция, невзирая на разъедающие ее язвы, все же представляла и представляет до сих пор опасность для советского влияния и пропаганды, чем и объясняется та страстность, с которой большевистская полиция охотится за ней.
Вот почему главным оружием для борьбы советской власти с зарубежными российскими людьми является моральная „пятая колонна“ — провокация. Провокация, непревзойденная по низости и искусству и проводимая государственными средствами.
Первые шаги ее восходят еще ко временам гражданской войны в России, с тех пор, все крепнувшей поступью она перешла в Европу и шагнула за океан.
Недавно мне пришлось прочесть статью, где трактуется о „Внутренней Линии“, причем она подкидывается монархистам. Свив свое гнездо в сердце РОВСа, она одинаково работала во всех слоях. Только наша левая общественность, более привычная к такого рода явлениям, и лучше на них реагировала и лучше их скрывала.
Правые, левые, монархисты, социалисты, новые, старые, эмигранты — все мы одинаковые враги для НКВД, и всех нас одинаково этот спрут старается рассорить, стравить, развратить и задушить. Всем одинаково надо бороться с ним.
И сидим ведь все одинаково перед разбитым корытом…
Так о „Внутренней линии“.
Эта организация возникла из основанной еще в Болгарии генералом Кутеповым в 1922 или 1923 году контрразведки для борьбы с большевистскими агентами, проникавшими в армейские части. Сформирована она была, по поручению Кутепова, неким капитаном Фоссом.
Понемногу, однако, организация, номинально подчинявшаяся начальнику РОВСа, но фактически, с годами, попавшая всецело в руки трех лиц — капитана К.А. Фосса, генерала П.Н. Шатилова и штабс-капитана Н.Д. Закржевского, выродилась в подпольный и очень странный организм, со множеством щупальцев в разных странах и обществах российского рассеяния.
От членов этой организации требовалось полное и слепое подчинение, безоговорочное исполнение всяких приказов, даже если эти приказы были непонятны и казались странными и аморальными. Вся деятельность была законспирирована настолько, что о ней полностью не знал даже председатель РОВС генерал Миллер, считавшийся ее начальником. Не знал он и личного состава „Внутренней линии“. Очевидно, генерал считал, что главной целью ее является работа в СССР. Насколько она была широка и в чем проявлялась — неведомо, но в результатах ее после разоблачений „Треста“ можно не сомневаться.
Что же касается деятельности Линии в эмиграции, то она заключалась в собирании всяческих сведений в среде русского беженства, напряженной слежке за жизнью и деятельностью отдельных лиц (даже не очень подозрительных по большевизму, ибо слежка велась за генералами Богаевским, Деникиным и даже самим Миллером и организацией, дискредитировании их путем анонимных листовок и слухов и т. д. Методы были чекистские, включая — псевдонимы, клички, сыск и угрозы смертью тем, кто хотел уйти из „аппарата“. В главе II „Совершенно секретной идеологии организации“ есть пункт: Выхода из организации не существует.
Для кого, с какой целью и на какие средства велась эта странная работа — вот вопрос, который поставил в тупик эмигрантское общественное мнение, когда это дело всплыло наружу. И особенно, когда раздались голоса, винившие „Внутреннюю линию“ в похищении генерала Миллера.
Эта тайная организация, одним из видных участников которой был предатель — генерал Скоблин, возглавлялась от начала бессменно капитаном Фоссом, который был многолетним помощником генерала Абрамова.
Только в 1934 году из возмущенного доклада генерала Эрдели Миллер с удивлением узнал о некоторых странных аспектах работы „Внутренней линии“ и приказал деятельность ее прекратить. Но, под давлением разных лиц, он переменил решение и в конце года Линия возобновилась официально (неофициально работа ее не прекращалась ни на один день) и была подчинена… Скоблину.
В 1935 году генерал Миллер случайно узнал, что 1) „Внутренняя линия“ имеет орденский устав, 2) что она ведет оккультную работу и 3) что в Париже ее фактически возглавляет Шатилов, отстраненный год тому назад…
Вся жуткая работа „Внутренней линии“, столь напоминающая окаянную технику ГПУ, вся тайна и конспирация, окутывавшая ее деяния и деятелей, давали основание тем, кто устно и в печати задавал вопрос, является ли она вольным или невольным орудием большевизма?
Во всяком случае, линия представляет собой невидимый, но сильный организованный аппарат, с одним центральным управлением и суровой дисциплиной.
Призывая зарубежных воинов и патриотов в борьбе — „За счастье своего народа, за неприкосновенность Отчизны, за ее честь и славу, к сохранению священного огня неугасимой лампады — традиций Российского воинского духа и обращаясь ко всему боровшемуся, непримиримому, неспособному к действию в сторону наименьшего сопротивления, не признающему кривых и обходных путей“, линия явно злоупотребляла хорошими словами, ибо практика ее нарушала и оскверняла самый смысл этих слов.
Надо принять во внимание следующие обстоятельства:
Что российская эмиграция состояла главным образом из военных, а эта среда совсем была непривычна не только к конспирации, но и просто к „политике“. И представляла поэтому нетрудную добычу для чекистов, которые с такой легкостью и успехом фабриковали всякие „Тресты“ и „Братства“.
„Внутренняя линия“ легко вербовала своих членов и среди порядочных честных русских людей, в душе которых не умирала жажда активной противобольшевистской борьбы, основанная на любви к своей Родине. Так как призыв шел сверху от Скоблина, Абрамова, Шатилова, с которыми вместе боролись и которым тогда верили, то и сомнений в пользе и чистоте работы вначале не возникало. Тем более, что вожди этой организации не скупились на хорошие, благородные слова и прикрывались высокими мотивами и патриотическими побуждениями. И подавляющее большинство рядовых членов были добросовестно убеждены, что работают на настоящее национальное дело, на спасение Родины.
Страшно подумать, сколько их погибло… зря.
Только впоследствии, когда „аппарат“ стал давать трещины и из них подозрительно запахло, у некоторых появились сомнения.
Какой-то никому не известный „центр“, возглавляемый тоже никому не известным капитаном Фоссом. Какую же моральную цену имеют приговоры этого оккультного капитана и почему надо считать их непогрешимыми?
