Она хотела прыгнуть на него и проглотить без остатка. Вцепилась в его волосы, наклоняя голову, чтоб углубить поцелуй. Часть ее подозревала, что это делается для отвлечения внимания, но он не подбирался к ее горлу. Он просто погружался языком в ее рот, словно не мог остановиться.
Ее соски так затвердели, что, наверное, были остры как ножи – которые она отбросила с последними крупицами здравого смысла.
«Люциен» опять простонала она, намереваясь потребовать, чтоб он снял ее корсет. Кожа к коже. Она отчаянно жаждала этого. Глупо, так глупо, допускать прикосновение кожи к коже, но в этот миг она желала этого сильней, чем стремилась к свободе. «Люциен, мой топ»
На этот раз ее голос вырвал его из-под заклятия, под которым, как казалось, он находился. Мужчина отпрыгнул от нее. Без его поддержки она едва не упала лицом вниз, как ранее он.
«Что ты делаешь?» выпрямляясь, потребовала объяснений девушка.
«Я сейчас не могу мыслить трезво» тяжело дыша, он отступал. «Мне надо уйти от тебя»
В его глазах был сердитый блеск, блеск темный, неистовый и крайне угрожающий. Дрожь страха пробежалась вдоль ее спины. Страха и еще более сильного возбуждения.
Что со мной не так?
Он говорил ей никогда не злить его, потому что случиться нечто плохое. Что ж он говорил правду. Она каким-то образом разозлила его, и он перестал ее целовать. Ничто не могло быть хуже этого.
«Ты собираешься покинуть меня вот так? Даже не доведя до оргазма?» Упс. Она хотела говорить развязно, однако в голосе ее была нужда. Девушка едва не скулила.
Блеск еще сильнее потемнел.
«Мы увидим друг друга опять, Анья. Вскоре»
С этим зловещим обещанием он исчез.
Глава четвертая.
Люциен не знал, что ему делать пока сопровождал три людских души на небеса позже этой ночью. Он по-прежнему не знал что делать, когда жемчужные врата широко распахнулись, приоткрывая золотые улицы и инкрустированные, изогнутые фонарные столбы, напоминающие усыпанные бриллиантами облака. Ангелы в белых одеяниях стояли по бокам, распевая приветственные мелодии, перистые белые крылья грациозно скользили за их спинами. Как только души переступили порог рая, врата захлопнулись, оставив его снаружи, и воцарилась тишина.
Он по-прежнему не знал что делать.
Обычно красота и умиротворенность, с которыми он сталкивался тут, вызывали у него приступы зависти и негодования, поскольку ему никогда не будет позволено ступить сюда. Сегодня же ему было плевать. Анья занимала все его мысли; он и не представлял, что ему с ней делать.
Люциен перенесся в свои апартаменты в Буде, его тело приобрело свои очертания на кровати. Он оставался недвижим, зацикленный на мыслях и беспорядочных эмоциях, которых не должен был испытывать. Когда это касалось Смерти, он досконально знал последствия колебаний. Но сегодня он не только колебался, он едва не занялся любовью с намеченной жертвой. Пылко погружался языком в ее рот, ласкал ее. У него была возможность покончить с нею, так что, черт побери, ему стоило покончить с ней.
«Я глупейший из мужчин» пробормотал он.
Она весьма недвусмысленно намеревалась убить его. А он повернул ее к себе, наблюдая, как блестящие красные губки приоткрылись, издавая вздох, ощущая ее теплое дыхание на своей коже, чувствуя аромат клубники со сливками, слыша урчание демона. Его поглотила самая огромная похоть, которую он когда-либо испытал.
Как он мог желать Анью сильнее, чем когда-либо хотел Мэрайю – женщину, которую он любил?
Как?
Анья едва не убила его, а он думал, что не может умереть, не поцеловав ее еще раз. Больше ничего его не заботило. Только ее губы. Ее тело. Она.
Она использовала его, чтоб расстроить Кроновы планы. Так она и призналась, что делало Люциенову похоть еще более глупой. Однако она не возражала против его поцелуя. Нет, казалось, что она наслаждается ним, жаждет большего.
«Проклятье» выругался он, шагая к стене и ударяя по ней кулаком. Камень мгновенно треснул, и пыль взвилась вокруг него, туманя зрение. Ощущение было приятным, так что он врезал снова, его костяшки раздробились и пульсировали. Расслабься. Сейчас.
Из его гнева ничего хорошего не получалось.
Он медленно выдохнул, обернулся, осмотрел спальню. Уже наступило утро, с удивлением понял он. Со всеми этими перемещениями он забыл о разнице временных поясов. Солнце пробивалось сквозь единственное окно. Кроме Мэддокса и Торина остальные воины, скорее всего, отправились по своим назначениям в Грецию и Рим. Ему надо было последовать их примеру. С Аньей можно разобраться позже, когда он освободиться от памяти об ее вкусе и касаниях.
Прошел к шкафу, по пути замечая три вазы на туалетном столике. Каждая была переполнена белыми зимними цветами и распространяла медовый аромат. Их не было вчера, значит, Эшлин побывала здесь утром. Милая, добросердечная Эшлин наверное решила скрасить его день с их помощью, но вид цветов вызвал острую боль в его груди.
Мэрайя всегда собирала цветы и вплетала их в волосы.
Его дверь внезапно распахнулась и Эшлин торопливо вошла, озабоченность светилась на ее красивом личике. Мэддокс как всегда следовал за ней попятам, тень мрачной угрозы и смертельной грации. Он держал наготове два кинжала.
«Все в порядке?» спросила Эшлин, заметив только Люциена. Светло-каштановые волосы спадали по ее плечам и рукам. Рукам, сцепленным вместе от волнения? Из-за него? «Мы шли по коридору и услыхали стук»
«Все отлично» заверил он ее. Но остановил внимание на Мэддоксе, чьи фиалковые глаза сузились. «Забери ее отсюда» молча передал он, не желая обидеть Эшлин. «Я сам не свой»
Люциен был опасно близок к утрате остатков своего легендарного контроля. Напряжение отпечатывалось в каждой черточке его лица.
Поняв, Мэддокс кивнул.
«Эшлин» Он взял ее за плечо. «Люциен готовиться к путешествию в храм. Давай оставим его»
Она не сбросила руки воина. Скорее прильнула к нему. Но также отказалась сдвинуться с места. Ее взгляд блуждал по Люциену, пристальный, недоверчивый.
«Не выглядишь ты отлично»
«Все хорошо» солгал он. Согнулся, взял за ручки дорожную сумку и бросил ее на кровать.
«У тебя руки в крови, а кости… Боже мой» Хмурясь она протянула руку.
Мэддокс схватил ее запястье, останавливая. Он был хранителем Насилия, но был нежен со своей женщиной, такой оберегающий и властный, что порой это выглядело почти комично.
«Мэддокс» раздражаясь, произнесла она. «Я просто хочу глянуть, насколько сильно он поранен. Возможно, надо вправить кости»
«Люциен исцелится, а тебе нужен отдых»
«Отдых, отдых, отдых. Я четыре недели беременна, а не больна»
Гордая парочка объявила новость несколько дней назад. Тогда и сейчас Люциен был счастлив за них, но он также гадал, каким будет потомство одержимого демоном воина и смертной женщины со сверхъестественными силами. Полу-демоном? Демоном? Полностью смертным? Однажды он подобным образом раздумывал над своим ребенком. Своим с Мэрайей. Но он потерял ее раньше, чем они смогли решиться на такой шаг.
