В Цезарее Людовик Святой сам трудился на строительстве стен, таская корзину с камнями, как он делал это в Акре. Именно там он принял послов, отправленных им в 1249 г. к татарам. Они путешествовали больше года, объехав Каспийское море с юга и востока. Но никакого практического результата посольство не добилось. И знайте, говорит Жуанвиль, что король сильна раскаялся в том, что послал их.
В то время как король укреплял Цезарею, он получил подкрепление в виде отряда норвежских рыцарей. Их корабль пересек Ламанш, обогнул Испанию, проплыл мимо марокканского пролива. В пути их подстерегали великие опасности; в Палестине они принялись охотиться на львов, что было не менее опасно – пришпорив коня, они мчались на хищника, бросая ему кусок какой-нибудь негодной ткани, которую тот начинал терзать, и в тот же момент осыпали его стрелами.
Жуанвиль поступал на службу к королю сроком на год. В Цезареее пришло время продлить их договор. Людовик Святой спросил Жуанвиля, сколько он потребует теперь за свои услуги. И Жуанвиль ответил, что ему нужно не больше денег, чем в прошлом году, но он хотел бы заключить с королем уже другую сделку. «Поскольку, – сказал он, – вы сердитесь, когда у вас просят что-то, я хочу, чтобы вы договорились со мной, что не будете сердиться, если я у вас попрошу что-либо в течение всего этого года; а если вы мне откажете, я тоже не буду сердиться. Когда король услыхал сие, он расхохотался и сказал мне, что оставляет меня на подобных условиях; и взяв меня за руку, подвел к легату и своему совету и повторил им условия сделки, которую мы заключили; и они этому весьма возрадовались, потому что я стал самым богатым из всех в лагере». Как мы теперь завидуем этому смеху; у короля и его баронов, перенесших страшные испытания, жизнь которых в Палестине была совсем непростой, хватило здоровья, физического и морального равновесия, чтобы по-прежнему улыбаться и хохотать. А ведь наши нынешние «правители» никогда не улыбаются.
Магистр Ордена тамплиеров послал одного из своих рыцарей, брата Гуго де Жуй, к султану Дамаска, чтобы достигнуть соглашения по поводу неких обширных земель. Султан согласился, чтобы Орден владел половиной этих территорий, а он – другой, при одном условии: соглашение должен был одобрить король Франции. И брат Гуго привез в Цезарею эмира, посланного султаном Дамаска. Магистр Ордена тамплиеров тогда ввел короля в курс переговоров; но Людовик Святой, придя в изумление, заявил ему, что он позволил себе слишком многое, договорившись с султаном без его ведома. Король пожелал, чтобы ему были принесены извинения за подобное оскорбление. Большой шатер был открыт взорам всех желающих; магистр Ордена тамплиеров явился туда со всеми рыцарями, пройдя босым через весь лагерь. Король усадил подле себя магистра ордена Храма и эмира и потом сказал: «Магистр, вы скажете послу султана, что вы раскаиваетесь, заключив договор с ним, не поговорив со мной; и, поскольку вы об этом со мной не поговорили, вы откажетесь от всего, что он вам пообещал, и возьмете назад свои обещания». Магистр передал эти слова эмиру. Тогда король сказал магистру, чтобы он встал и велел подняться всем братьям Ордена: «Преклоните же колени и принесите мне извинение за то, что вы поступили против моей воли». Магистр опустился на колени и протянул королю в знак полного подчинения край своего плаща. «И я повелеваю, – произнес король, – чтобы брат Гуго, составлявший эти соглашения, был изгнан из королевства Иерусалимского». Распоряжение короля было исполнено, несмотря на то что за виновного ходатайствовали очень знатные лица.
Король хотел сам руководить сложной политикой, которую вел на Святой земле, а тамплиеры были слишком склонны к независимости. Этого было бы достаточно, чтобы объяснить сей неприятный инцидент. Но кроме того, Людовик Святой, вероятно, был готов заключить союз с египтянами против султанов Дамаска и Алеппо. В самом деле, в Цезарею к нему прибыли послы, ранее отправленные им в Египет; они привезли ему договор, в котором мамлюки принимали все условия, поставленные королем: в обмен на помощь Людовика против султана Дамаска египтяне обещали вернуть Иерусалимское королевство христианам. Чтобы соблюсти эту, последнюю статью договора, Людовик должен был отправиться в Яффу, а эмиры – в Газу.
* * *
Когда султану Дамаска донесли об этом договоре, он послал отряд из четырех тысяч воинов занять Газу, и египетские эмиры в который раз нарушили свое обещание королю. Невзирая ни на что, Людовик Святой хотел идти в Яффу. В честь короля граф Яффы повелел украсить 500 бойниц своего замка штандартами со своими гербами. «На что было красиво смотреть, – признает Жуанвиль, – ибо его герб представлял собой червленый лапчатый крест в золоте».
Король разбил свой лагерь около замка, возвышавшегося над морем. Он тотчас же принялся укреплять предместье от одного берега до другого, повелев построить 80 башен с тремя большими воротами, помимо обычной стены. И Жуанвиль пишет: «Я много раз видел, как король сам носил корзины ко рвам, дабы получить отпущение грехов». Он велел возвести здесь церковь и монастырь францисканцев. Эмиры Египта прислали головы христиан, выставленные в Каире, и король приказал захоронить их в освященной земле; они вернули также захваченных детей, которых уже заставили перейти в магометанство. Наконец, они подарили королю слона, которого увезли во Францию.
Молодой Боэмунд, князь Антиохии и Триполи, которому только что исполнилось шестнадцать лет, приехал со своей матерью посетить короля. Людовик посвятил его в рыцари. «Никогда, – заявляет Жуанвиль, – я не видел столь мудрого ребенка». Король помирил его с матерью, которая держала князя под опекой.
В этом же, 1252 г. Людовик Святой получил подкрепление, возможно, от короля Кипра, Генриха де Лузиньяна. Во всяком случае, королевское войско по-прежнему было небольшим – 700 рыцарей и 400 человек легкой конницы. Важно было их сохранить.
Султан Алеппо охотно выдал бы пропуск Людовику Святому для посещения Иерусалима. Но королевский совет отговорил короля принять это предложение: бесчестно было бы ему или баронам вступать в Святой град, не освободив его; и прочие христианские князья, судя по данному примеру, могли бы посчитать, что им будет достаточно посетить Иерусалим как простым паломникам. При подобных же обстоятельствах Ричард Львиное Сердце отказался поклониться Гробу Господню. «Сир, сир, подойдите сюда, и я вам покажу Иерусалим». – сказал ему один рыцарь; а он ответил, закрыв плащом лицо и плача: «Боже Всемогущий, не доставляй мне страданий видом Твоего святого города, ибо не могу я освободить его из рук Твоих врагов».
* * *
Граф Тулузский умер, не успев отправиться в крестовый поход. Ему наследовал вернувшийся во Францию Альфонс де Пуатье, женатый на дочери графа. Он также помог Карлу Анжуйскому подчинить города Арль, Авиньон и Марсель.
Однако поражение и пленение короля Людовика Святого шокировали многих людей. Они не понимали, как небеса могли допустить, чтобы столь благочестивое мероприятие завершилось разгромом, и ожидали, что какое-нибудь чудо исправит положение.
Один самозванец по имени Жак, или Якоб, бывший цистерианец и расстрига, знавший французский, немецкий и латинский языки, несомненно, уроженец Венгрии – его называли учителем из Венгрии, – принялся по собственному почину проповедовать крестовый поход. Он был красноречивым человеком и носил длинную бороду. Его считали Божьим человеком: он славился своим воздержанием. Кое-кто говорил, что именно он своими пылкими речами спровоцировал в 1212 г. детский крестовый поход; на вид ему было лет шестьдесят. Другие шептали, что он пообещал выдать вавилонскому султану на расправу большую часть христиан, дабы Франция обезлюдела.
