* * *
Из всех священников король и в самом деле предпочитал доминиканцев и францисканцев. С детства он получал от них советы и привык видеть их при своем дворе. В каждом городе, куда он приезжал, он первым делом посещал их обитель, приветствовал их и просил помолиться за его душу. Он поручал им благотворительные, дипломатические или административные миссии, приглашал за свой стол и любил проявлять по отношению к ним щедрость.
Он был знаком со святым Фомой Аквинским, о чем свидетельствует биограф Фомы. Их встреча на обеде у короля, ставшая знаменитой, имела место, несомненно, между 1255 и 1260 г., когда святой Фома преподавал в Париже. О ней нам поведал Гийом Токко, и нет оснований считать его рассказ выдумкой: «Однажды Людовик Святой, король Франции, пригласил святого доктора к своему столу. Последний отговорился скромными извинениями, ибо в тот момент был слишком занят работой над "Summa theologica". Но уступив королю и просьбам парижских братьев, он оставил свою работу и отправился во дворец, всецело поглощенный, однако, сюжетом, занимавшим его в келье. Вдруг во время обеда его внезапно озарило вдохновение, и он, ударив по столу, воскликнул: "Вот тезис против манихейской ереси!" Приор коснулся его и сказал: "Поодумайтесь, мэтр, вы за столом короля Франции" и потянул его сильно за плащ, дабы вывести из задумчивости. Святой доктор, придя в себя, склонился перед королем и попросил его простить за подобную рассеянность за королевским столом. Но святой король, напротив, оказался переполнен восхищения. Он даже изволил позаботиться, чтобы мысль, посетившая в сей момент доктора, не была забыта. Он велел позвать одного из своих секретарей с тем, чтобы немедленно ее записать».
Святой Бонавентура, магистр в Париже с 1253 г. и генеральный магистр францисканцев с 1257 г., часто проповедовал перед королем и королевой. Возможно, что именно он утешал королевскую чету, когда в 1260 г. скончался их старший сын.
Людовик никогда не обделял своими щедротами монашеские ордены. «Обычно, – пишет Гийом де Сен-Патю, – святой король, появляясь в каком-либо городе или месте, где пребывали братья францисканцы либо доминиканцы, велел давать им в этот день и в следующий хлеб, вино, пару блюд и выдавать все, что им положено. И потом, поскольку более всего братья нуждались в деньгах, чтобы покупать еду, святой король приказывал выдавать им деньги из казны. Впрочем, всякий раз, когда он прибывал в Париж, он повелевал выплачивать крупные суммы францисканцам и доминиканцам и всем прочим монахам Парижа, не имевшим владений, так, чтобы каждый получал по 18 денье. И он повелевал им выплачивать эту сумму, даже когда уезжал на день в Венсенский лес или Сен-Дени». Кроме того, король приказал, чтобы во всех местах, где он останавливался, держали накрытыми столы для бедных монахов или монахинь, находившихся поблизости. Он увеличивал размер даров с наступлением поста, приказывая покупать каждый год шестьдесят тысяч селедок, чтобы распределять их по различным монастырским обителям; с наступлением зимы он приказывал раздавать таким же образом шубы, шапки, одежду из плотной шерсти.
Людовик Святой велел выдать францисканцам строевой лес, чтобы они могли построить церковь и клуатр в своем монастыре в Париже, а доминиканцам – лес на строительство дортуара и трапезной монастыря святого Иакова. Он доверил монахам из этих обителей воспитание своих сыновей, родившихся на Святой-земле: Жана Тристана – доминиканцам, Пьера – францисканцам, в надежде, что они примут постриг (чего, впрочем, не случилось). В 1257 г. король основал монастырь доминиканцев в Компьене, на который потратил значительные суммы, и любил посещать его частным образом; в 1234 г. вместе с архиепископом Эдом Риго он основал в 1263 г. обитель в Канне.
В Париже Людовик распорядился построить на свои средства большую часть монастыря, где поселил кармелитов, привезенных из-за моря; в 1254 г. он основал обитель Вовер; в 1264 г. – монастырь бегинок в порте Барбе. В Санлисе он построил рядом со своим дворцом церковь для монахов из Агона, посвященную святому Маврикию. В Фонтенбло в 1259 г. он построил церковь и дом тринитариев, которые с этого времени должны были служить в дворцовой часовне. Кроме того, он участвовал в постройке или одарил большое число других монастырей и церквей.
Но больше всего Людовик Святой любил аббатство Руаймон. Он велел возвести лоджии в большом дворе (они еще существовали в XVII веке), куда он приходил провести время. Многие его королевские акты составлены именно в этом аббатстве. Кроме того, в дортуаре была комната, со специальной лестницей, по которой он поднимался, чтобы присутствовать на ночной службе. Он всегда посещал больных в монастырской больнице, призывая их к терпению, и повелел выстроить зал, чтобы принимать иноземных больных. По монастырской традиции он обычно молился в церкви, подле алтаря святой Агнессы, который позднее получил его имя. Число монахов в Руаймоне колебалось между двадцатью и ста четырнадцатью, послушников же было около сорока; в 1258 г. Людовик Святой увеличил доходы монастыря. Он был так щедр, что Генеральный капитул в 1263 г. нашел церковь слишком перегруженной живописью, скульптурами, драпировкой, колоннами вокруг центрального алтаря и приказал убрать эти украшения, не касаясь, тем не менее, надгробий на могилах принцев, сыновей Людовика Святого, которых он приказал там похоронить.
24 декабря 1254 г. в первый канун Рождества после возвращения из-за моря Людовик Святой гостил в своем любимом Руаймоне. «И порядок в аббатстве таков, – пишет Гийом де Сен-Патю, – что в сей час аббат и монахи, которые могут туда прийти, собираются капитулом, и один монах, став посреди собрания, произносит среди прочих следующие слова: "Иисус Христос, Сын Божий, родился в Вифлееме в Иудее". И когда он произносит это, аббат и монахи падают ниц на землю и лежат молясь, покуда аббат не встанет. И благословенный Людовик Святой приходил в этот час в капитул и садился подле аббата до произнесения названных слов, и когда они произносились, он кидался на землю, распростершись так же набожно и смиренно, как аббат и другие монахи, и молясь, он оставался недвижим, покуда аббат не давал знак подняться, и лишь тогда он вставал".
Однажды он приехал в Руаймон в канун праздника святого Михаила и провел там ночь. Когда монахи встали, чтобы творить утреннюю молитву, капелланы короля уже почти закончили свою. «И, – продолжает Сен-Патю, – когда зазвонили к заутрене в церкви и произнесли "Venite exultemus", благословенный король вступил в ярко освещенную церковь и прошел на хоры, на скамью аббата, возле которого и уселся, и оставался там всю заутреню монахов, в которой, говорят, было 18 псалмов, 12 уроков и 12 ответов, и "Те Deum landamus", и Евангелие. И когда пели ответы, благословенный король встал со скамьи, взял свечу, пошел к книге и принялся ее читать. И после того, как заутреня закончилась, поскольку начинались часы отправления перед обедней, благословенный король сказал аббату, что хотел бы немного отдохнуть, ибо ему нужно было ехать этим утром в Париж, и удалился в свою комнату. Но после того, как часы перед обедней были отслужены, он вернулся в церковь и прослушал мессу, потом поскакал в Париж, ибо на следующий день, в праздник святого Михаила, он привык проводить богослужение и праздник Святых Реликвий в Париже».
