Книга Ореховый Будда, страница 59. Автор книги Борис Акунин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ореховый Будда»

Cтраница 59

– Вот он.

Ката вытянула из ворота нитку, показала оберег.

И случилось чудо. Когда пальцы коснулись Будды, огонь, опустившийся совсем вниз, дрогнул, замер и медленно, словно неохотно двинулся в обратном направлении: через живот к груди, потом к шее.

– Можно потрогать? – таким же благоговейным шепотом попросил Яша.

Поднял руку, осторожно взял реликвию, и в этот миг совсем чуть-чуть, на одно лишь мгновение, коснулся Катиной шеи.

И – бум! – жизненная сила упала обратно в чресла. Как яблоко с ветки.

Ката чуть не всхлипнула от досады на свою постыдную слабость. Оттолкнула ни в чем не повинного Якова, отвернулась.

– Нельзя, да? – переполошился тот. – Прости!

Оба замолчали. Он испуганно, она сокрушенно.

Такими – безмолвствующими и растерянными – их и застал Симпей.


Он преобразился. Был в европейском платье, под мышкой сверток. Больная рука, обмотанная толстым сукном, висела на перевязи.

Учитель с учеником не обнялись, как это сделали бы обычные русские люди после долгой разлуки, а поклонились друг другу: первый слегка, второй низко.

Когда Яков распрямился, в глазах у него блестели слезы. Засмущавшись слабости, юнош смахнул их.

– Ты нашел то, что искал, Учитель. Я рад. Надеюсь, вы покинете меня не очень скоро. Мне нужно о стольком с тобой поговорить!

– Поговорим, – благодушно ответствовал Симпей. – Весь вечер и вся ночь впереди. А завтра мы с Катой уплывем.

– Уже завтра?! – воскликнули Яков и Ката в один голос.

– Да. Теперь, после Гангутской виктории, шведы уже не властвуют на Балтике, ныне корабли ходят часто. Девочка, переоденься. Я купил тебе женское платье.

– Девочка? – пролепетал Яша, повернувшись. – Почему ты мне не сказал…ла?

– А ты не спрашивал, – грубо ответила она. – Дошел бы до восьмой ступени, узнал бы, что это все равно – кто парень, кто девка.

– Симпей меня этому не учил, – пробормотал Яков.

– Оно и видно… А пошто в женское? Мне же в юнги поступать? – спросила Ката у дедушки, вовсе отвернувшись от Бовы-королевича, который на нее обиделся за обман и никогда больше ласково не взглянет, не обнимет. Вот и ладно, вот и хорошо!

– Меня с такой рукой в команду не возьмут. Значит, и тебе незачем. Придется в Амстердаме устраиваться по-другому. Наймусь в Компанию толмачом, у них там никто по-японски не знает. А ты будешь моя служанка или еще кто-нибудь. Как-то сладится, – беспечно сказал Симпей. – Придет сатори. Оно всегда приходит.

Взяв сверток, Ката пошла за дверь, где была еще одна комнатка, вовсе крошечная, вроде чуланчика, но с зеркалом.

«Ишь ты, любит на свою пригожесть пялиться», – зло подумала Ката про хозяина дома и тут же укорила себя. Просто он опрятный и следит за чистотой платья.

«А ты чучело», – сказала она себе, повернувшись в немецком женском наряде так и этак. Платье было синее в белый горох, ситцевое. Запущенные свои лохмы Ката прикрыла чепцом, но красы от того не прибыло.


Ореховый Будда

Вот ведь доля бабская, несчастная! В мужском платье была парень как парень, а в женском стала уродкой.

Но делать нечего, надо было выходить обратно. Закусила губу, набрала полную грудь воздуху (груди от этого несильно прибавилось). Толкнула дверь.

Зря только сама себя покусала – дедушка в горнице был один.

– Яша пошел в сени за щепками, разжечь огонь для кофия… – Симпей нахмурился. – Почему ты с ним груба? Он тебе не понравился?

– Очень понравился! – со слезами воскликнула она. – Очень! В том и беда! Учитель, у меня не получается поднять жизненную тягу вверх! У него такие синие глаза! Такая белая кожа! Ничего б не пожалела, только б ее погладить!

И Ката разрыдалась, самым стыдным и жалким образом.

Симпей погладил ее по плечу.

– Не вини себя. Твои чувства естественны. В шестнадцать лет восьмая ступень дается с трудом. Но есть одно хорошее упражнение, которое тебе поможет. Научить?

– Да! – всхлипнула Ката. – Пожалуйста!

– Сейчас Яша вернется, и ты не отводи от него глаза, а, наоборот, смотри очень внимательно. Так внимательно, чтобы видеть сквозь кожу, которая тебе столь нравится. Сними с него кожу.

– Как это?

– В воображении. Ты же видела, как выглядит туша в мясной лавке? Яша под кожей точно такой же. Вот и представь. Потом раздвинь мышцы у него на животе. Увидишь кишки. Ничего красивого в плоти нет. Плоть – это мясо, кости, требуха. Вожделеть там не по чему.

Учитель пожал плечами.

Ката укрепила свой раскисший дух, изготовилась к мясницкой работе.

Мысленно разделать Яшу оказалось проще, чем она думала, потому что, рубя щепу, юнош снял камзол, засучил рукава и расстегнул рубаху сверху донизу, так что стало видно выпуклую грудь и поджарый живот.

Грудь от кожи избавилась легко – просто из белой стала красной. Ката раздвинула пурпурные мышцы. Под ними двигалось серебристое сердце – так ровно и сильно, что залюбуешься.

В смятении Ката взглянула на Учителя и замотала головой. Упражнение не работает!

Он успокаивающе кивнул, показал глазами ниже: давай, мол, потроши ему брюхо.

Но ниже, на живот Ката смотреть побоялась. Не вышло бы хуже. Вон, инь-яновский огонь изнутри обжигает…

Жизненная сила, чтоб ей провалиться, так и осталась трепыхаться внизу. Даже есть расхотелось.

Мужчины-то ели, а Ката только отщипнула кусочек хлеба.

– Канцелярская бумага, что я тогда из приказа принес, у тебя осталась? – спросил Симпей, поднимаясь и утирая губы. – Пойду напишу пашпорта на… – Он немного подумал. – …На государева японского человека Артемия Буданова, следующего в Амстердам по казенному делу… И на голландскую девку Катарину Крюйткамер, возвращающуюся на родину.

Смешная фамилья, не выговоришь, подумала Ката, но смешно ей не было.

Дедушка сел в сторонке, у подоконника, на котором стояла чернильница. Пошелестел там бумагой, заскрипел пером.

– Я и не знал, что на свете бывают такие девы, – сказал тихий голос.

Лишь тогда она посмотрела Яше в лицо, исподлобья. Раньше не решалась – боялась прочесть в его взгляде отвращение ее девичьим уродством.

Чем это так светятся его глаза? Точно не отвращением. А чем тогда?

– Беда мне, – вздохнул Яша. – Теперь никогда не женюсь. Буду всех с тобою сравнивать. Так, видно, бобылем и проживу… А ты поплывешь по морям, океанам, на другую сторону света. Увидишь всякое предивное и прекрасное. Станешь Хранительницей Орехового Будды. Будешь подниматься из одного Жилья в другое, всё выше и выше. А я навечно, до смерти, буду тебя вспоминать. И придумывать другую жизнь, в которой мы вместе и неразлучны…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация