А мне, честно сказать, и думать о старшей дочери некогда: на свет появилась младшая дочь Лена. Аленка, как ее называет папа Игорь. И мы ее стали так называть. Роды проходили тяжело, меня кесарили под местной анестезией. После естественных родов приходишь в себя значительно быстрее, ведь природа берет свое, а сейчас я так обессилила после операции, что меня едва хватало, чтобы ухаживать за беспокойной малышкой.
Ромик же полностью оказался на попечении няни. Мне было невыносимо жалко его, потому что из-за неугомонной сестрички я не могла додать теплоту трехлетнему крохе, а Ромик, хоть старался держаться по-взрослому, по-мужски, как маленький мужичок, но в глазенках мелькала иногда такая невообразимая тоска по мне, что я брала его с собой спать. Тогда сынок обнимал меня двумя ручонками и не отпускал даже во сне.
Мужу пришлось взять отпуск, чтобы помогать с детьми, но не роптал мой любимый мужчина, выдержал, потому что был готов ко всему ради меня и двух наших замечательных малышей.
Я настолько счастлива в московской семье, что мне часто становилось страшно от этого чувства, страшно его потерять, и казалось: нелегкие испытания с Алисой мне даются, чтобы постоянно чувствовать шаткость и хрупкость неожиданно свалившегося на меня счастья.
За хлопотами я не виделась с родителями несколько месяцев. Они даже на мою выписку из роддома не приехали, сославшись на здоровье. Вернее — на нездоровье. Я по ним скучала и созванивалась почти каждый день, несмотря на то, что была сильно занята с детьми, а когда выпадал свободный часик, просто спала для восстановления сил.
Если бы неспокойная Аленка родилась раньше Ромика, я бы, наверное, на третьего ребенка не решилась, а тут выбирать не приходилось: глаза боятся — руки делают. Я постепенно обретала прежние силы, Ромик пошел в садик на полдня, Игорь вышел на работу. Жизнь налаживалась, только нет-нет, да екнет сердце за родителей и Алису. Как они там?
Настораживало, что моей маме становилось все хуже и хуже: постоянная слабость и головокружение, которые потом сменили серьезные недомогания. Врачи не могли определить, что с ней, и бестолково гоняли из кабинета в кабинет.
После случая с ментами и моего якобы предательства в компании Грига меня видеть не хотели, поэтому мы с сумасшедшей Элькой Григ стали зависать в Москве и в Химках. Так бесцельно прошли полгода…
Был полдень, но я еще спала, возвратившись из какого-то очередного кабака под утро, когда сквозь сон услышала шум в прихожей. Открыла глаза и увидела входящих в мою комнату бугаев с наглыми лицами: Гарика и Савелия — Шивакинских неразлучных дружков. Ко мне на хату они заявились так бесцеремонно впервые.
Я с трудом разлепила глаза и постепенно проснулась, уставившись в упор на непрошеных гостей. А меня лучше не будить: я становлюсь злая, как черт! Да кто они такие, чтобы вламываться ко мне, когда я сплю?!
А кто я, кстати? Ах, да, вспомнила. Я же — конченая наркоманка, которая никому не нужна. Поэтому все уроды могут ко мне заходить в любое время, чтобы повеселиться.
Я встала, оделась, не слишком-то стесняясь своей наготы, ведь Шивакинские дружки видели меня сто раз в саунах, когда я туда заваливалась с Шивой. Все это я проделала молча, чтобы не заорать на них.
Молчали и они. А затем я спросила более или менее спокойным голосом, на который только была способна в данной ситуации:
— И что вам здесь нужно?
— Я тебя тр…ть не буду! — сказал Савелий с наглым видом. — Тебя Шива зовет.
Охренеть! Я прямо расстроилась, что ты меня … не будешь! Или я окончательно сошла с ума? Но мне стало интересно, почему Шива сам не позвонил, как обычно, а послал за мной друганов. Я спокойно вышла с ними из подъезда и села в припаркованную машину. Мы тронулись с мес та так резко, что меня вдавило в сидение, а колеса жалобно завизжали. Похоже, что шины оставили на асфальте.
Через какое-то время, когда за окнами замелькал дремучий лес, я поняла, что меня везут слишком долго.
— И куда мы едем? — решила я поинтересоваться, потому что до этого момента не вступала с мужиками в разговор.
— В Шатуру! — огорошили меня мои спутники.
Сообразив, что деваться уже некуда, я окончательно проснулась и спокойно доехала до означенного места. Может Шива где-то на выезде завис? Все таки я чувствовала себя обязанной ему за моральную поддержку, когда от меня все Григовские отвернулись. А не позвонил он сам сегодня, потому что — под кайфом. Это его нормальное физиологическое состояние.
Я вошла с братками в местный шатурский кабак, где от безысходности накатила залпом водки грамм двести, внезапно проинтуичив, что никакого Шивы поблизости не наблюдается, и спасать меня от пьяной оравы некому. Они даже не дали мне ему позвонить, отобрав сумочку с сотовым телефоном.
Два здоровенных ублюдка потащили меня за волосы по лестнице наверх. Очень хорошо запомнилось лицо братца Бориса Шивакина — толстопузого хомяка со стеклянными глазищами навыкате, которого я раньше видела только мельком. Он с порога заорал:
— Живо, б…, разделась и пошла в душ! И чтоб не пикнула, а то я тебе, б…, сейчас сиськи отрежу!!! Живо! Я сказал!
Думал урод, что я прям сейчас ка-ак испугаюсь, ка-ак побегу намываться, да еще и разложусь на постели для удобства, но я — баба упрямая. Уж кто-кто, а даже Шива знает, что со мной можно договориться только по-хорошему. И, зная наверняка, что мне за строптивость наваляют по полной, я холодно ответила:
— В душ — не хочу…
Тогда ублюдочный хомяк разбил мне затрещиной губу…
…Ну, что, уроды?! Не думали, что я еще и сопротивляться могу?! А не только кокос с вашим братом нюхать?! А вот вам геморрой от меня лично! Нате! Ловите! Да-да! Пьяная я очень злая! Изнасиловать меня им так и не удалось. Не стоит же у них ни фига на бушующую фурию.
…Когда я вышла с Савелием к машине, то спросила у него пять тысяч рублей. Ну так, для прикола, типа — за разбитую губу и моральный ущерб. У этого чудака на букву «м» и денег-то с собой не оказалось. Или врет? Хорошо хоть домой довез из этой гребаной Шатуры!
Почему я, рыдая, позвонила в этот день матери, чтобы пожаловаться на жизнь? А терпение мое закончилось! Я сказала ей, что меня изнасиловали, приврав для сгущения картины, и вовсе не ждала от нее каких-либо активных действий, но мать развела бурную деятельность и позвонила кому надо. Не знаю точно, что там было, но на этих уродов наехал сам начальник угрозыска, после чего они бегали по городу и ссали в штаны кипятком.
Осталось только квартирантку Сабину с ее дружком Сережей выгнать, а то чувствую, что они так прижились, что детей в моей квартире готовы завести. Да и забодали: вламываются ко мне в комнату все, кому не лень! И это уже не в первый раз было! Им Сабина, сука такая, открывает, не спросив у меня разрешения.
