Посоветовавшись с Игорем, я иногда стала привозить Рому и Алену в Подмосковье на выходные дни, останавливаясь на ночь у сестры Ирины, чтобы мои дети от второго брака общались не только со своим дедушкой, теткой и племянниками, но главным образом — со своей старшей сводной сестрой Алисой. Ведь — напомню в который раз! — ВИЧ в быту не опасен. На всякий случай я проконсультировалась с участковым педиатром, который мне обрисовал ужасающую на первый взгляд картину этого заболевания:
— Нам запрещено распространять информацию о ВИЧ-инфици-рованных, но уверяю вас — их в Москве и Подмосковье много. Скажу больше — очень много. И если ваш ребенок ходит в сад или в школу, то контактирует и с такими детьми, и с их родителями. Статистика по родителям вообще неблагоприятная.
Так что, нам в столичном регионе приходится соседствовать с ВИЧ-больными, хотим мы этого или нет. Про болезнь Алисы мы в семье хотя бы знаем, а сколько ей подобных находятся рядом? В транспорте, в магазинах, в поликлиниках… И дело даже не в самом ВИЧе, а в тех сопутствующих заболеваниях, которыми страдают люди с пониженным иммунитетом. Фактически это — ходячие источники тяжелых инфекций.
Я приучала себя — прежде всего себя! — и всю семью к мысли, что нужно быть терпимыми по отношению к больным родственникам. Признаюсь: сначала мне было страшно за младших детей. К тому же, Алиса сама по себе человек непростой, и — не забываю никогда! — с легкой шизофренией. Не перенесет ли она свою ненависть ко мне на брата и сес тру? Они-то — ни в чем не повинные ангелочки.
Мой Игорь тоже опасался этого щекотливого момента, но вроде бы Алиса стала часто бывать в церкви, так что наши опасения, скорее всего, напрасны. Хотя я ничего не могла поделать с собой первое время, и не оставляла их втроем, не отпускала гулять одних. Только под моим или чьим-то присмотром.
Конечно, я соблюдала предосторожность, считаясь с Алисиным заболеванием, так что исключила всевозможные обнимашки, детские потасовки и поцелуйчики, хотя Ромик с Аленкой все время пытались повиснуть на старшей сестре: так любили находиться с ней рядом. А ведь детей не обманешь, они остро чувствуют плохое к себе отношение, и тогда никоим образом не заставишь их играть с человеком, который им не приглянулся изначально. Алиса же, казалось, искренне любила своих брата с сестрой, не давая мне даже повышать на детей голос. Под благовидным предлогом я переводила игру с возней на ковре в другую плоскость, чтобы исключить близкий контакт и возможные царапины.
Изо всех своих сил я старалась, чтобы Алиса не чувствовала себя изгоем в нашей семье, полностью оторванным от меня и младших детей, помня, как пребольно меня резанули слова папы про то, что «нельзя оставлять человека в беде, а особенно, если этот человек — родной». Поэтому я пыталась исправить допущенные мной ошибки в отношениях со старшей дочерью.
А Рома с Аленой полюбили подмосковные прогулки в городском парке со мной и Алисой. В теплое время года катались на аттракционах, кормили ручных белочек орехами, играли на детских площадках, а зимой Алиса помогала мне, когда малышня каталась с горки. Иногда думалось, что по возрасту Алиса вполне могла бы быть их мамой, ведь Ромик родился, когда ей исполнился двадцать один год.
…Алиса сейчас выполняла все указания врача Юнусова, принимая его таблетки раз в три дня. Как и при приеме препаратов в гомеопатии, наступило резкое ухудшение. Будто бы тебя испытывали на прочность: продолжишь лечение или нет. Но Алиса оказалась тверда в своих намерениях, то ли доказать мне, что врач действительно уникален, то ли — самой себе, что еще может побороться за собственную жизнь.
На мое удивление, после приема пятой таблетки дочери становилось лучше день ото дня. Или в очередной раз сработало ее самовнушение?
Теперь, когда я постепенно начала выкарабкиваться из болезни при помощи Юнусовского лечения, мне кажется, что этот человек, кроме всего прочего, обладал и гипнотическими способностями. А чем еще, кроме гипноза, можно объяснить мою влюбленность с первого взгляда в мужчину на тридцать лет старше?
Пройдя назначенный курс, я собралась ехать в Москву снова. Что со мной творилось — не передать, но меня тянуло к этому неординарному человеку невероятно, и хотелось его видеть как можно чаще. А Чингиз Алиевич будто меня дразнил: постоянно пропадал в разъездах, расширяя поле своей деятельности. И, соответственно — зарабатывая немалые деньги, ведь каждый получасовой сеанс диагностики и лечения стоил около двухсот долларов. Свое потраченное время Юнусов ценил весьма высоко! Но больные даже не за исцеление, а за одну надежду, готовы последнюю рубаху снять.
Пришло время появиться у него во второй раз. Я названивала каждый день, чтобы записаться на прием, но телефон не отвечал. А вдруг я его не увижу больше, и никто мне не поможет?! Началась настоящая паника. В отчаянии я позвонила в магазин здорового питания Анне Владимировне, которая меня успокоила: Чингиз Алиевич находится за границей по своим делам. Скоро будет.
…Юнусов в этот раз показался мне странным. Я-то летела к нему, как на крыльях, мечтая увидеть, но, распахнув дверь кабинета с улыбкой, ощутила всем телом лишь его взгляд, взгляд хищной птицы, высматривающей добычу. Или грифа, нацеленного на падаль? Меня аж передернуло! И моя улыбка моментально слиняла с лица.
Он встал мне навстречу с диванчика, стоявшего у входа, молча взял за руку, усадил напротив себя за рабочий стол и начал диагностику.
— ВИЧ ушел! — триумфально заявил врач, внимательно посмотрев на экран монитора.
Он ждал мою реакцию на его слова. Или ждал восторгов? Или хотел, чтобы я бросилась перед ним на колени? Но не дождался.
— Вы уверены, что это не новая мутация, которую не видно на мониторе? — спросила я без каких либо эмоций, потому что дома, в моей комнате, теперь стоял компьютер, подключенный к интернету, где я и черпала информацию.
Стреляного воробья на мякине не проведешь! Я узнала о мутациях ВИЧа раньше Юнусова. Или он прикрывается незнанием, чтобы подтасовать реальные факты под свои исследовательские работы? Или он действительно верит, что так легко нашел панацею от болезни века, над которой бьются многие ученые?
— Нет! Этого не может быть! — ответил он эмоционально, и в его голосе послышались нотки обиды.
Затем он стал проводить дальнейшее обследование:
— У вас герпес, а еще… и еще… Вы знаете, ваш сексуальный партнер, наверное, не очень чистый, — сделал он неожиданное предположение. — С ним нужно непременно расстаться.
Я стоически выдерживала диагностику: тыканье штырем в кисть руки, — которое на этот раз показалось намного больнее. А вопросы толпились в моей голове, не находя ответов: «Эта обычные врачебные обследования или желание выведать, есть ли у меня близкий мужчина? Или он хочет очернить передо мной, как он сказал, «сексуального партнера», чтобы я раз и навсегда изгнала его из своей постели? Не означает ли это, что Юнусов хочет других отношений со мной?»
