Дальше — программист Сереженька. Юный паренек, еще студент.
Хрупкий, медлительный. Этот не мог не только потому, что ни за что не справился
бы с жилистыми уборщицами, но и потому, что в тот вечер был смертельно пьян.
Помню я, как он оседал после каждой стопки и клонил свою буйную головушку на
плечи сидящих рядом с ним дам.
Не мог!
Или он претворялся? А сам был трезв и полон злых умыслов.
Что же до его силы, то мало ли какие потенциалы скрывает его тщедушное тело.
Следующего кандидата я никак не могла рассматривать отдельно
от его напарника и последнего из «черного» списка — господина Санина Сан
Саныча. Итак, два электроника Санин и Манин были неразлучны и похожи друг на
друга, больше чем две капли воды, ибо были внешне совершенно разными, но при
этом все их путали. Манин Петя был помоложе, имел редеющую соломенную шевелюру,
усы, как у Ватсона, и стройную фигуру. Санин же напротив был толст, очень мал
ростом и черняв. Однако, что-то неуловимое делало их похожими (как нечто делает
непохожими идентичных с первого взгляда близнецов). То ли мимика, то ли
походка, то ли привычка смотреть не прямо в глаза, а как-то в сторону. Словом,
я не знаю, как вам объяснить, вы просто мне поверьте.
Сначала пара Санин-Манин показалась мне совершенно
бесперспективной. Я просто не могла представить, что один из них, бросив
другого, помчится мочить невинных уборщиц, при этом так увлечется этим
занятием, что забудет о своем близнеце по крайней мере на 15 минут. Не может
такого быть! Санин и Манин даже в туалет ходили вместе, не то что на такое
важное мероприятие, как убийство. А если верить следователю, убийца действует в
одиночку.
Значит, не они. Или они? Один убивал, другой «на шухере»
стоял. По этому никто и не застукал убийцу за его тошнотворным занятием.
Вот и выходит, что все пятеро очень даже могли… И даже
выходит, что в нашем отделе одни подозрительные личности работают. А еще
выходит, что у меня больное воображение, и что Шерлок Холмс может спать
спокойно — я ни за что не смогу составить ему конкуренцию.
Вот на такой далеко не оптимистической ноте я и закончила свои
дедуктивные изыскания. После чего обратила взор на приятельниц.
— Как настроение? — бодро молвила я.
— Норма-а-ально, — протянули они без всякого
энтузиазма.
Я замолкла, не зная, что еще сказать. Пока подбирала не
такой банальный, как предыдущий, вопрос, тишину нарушила Маринка.
— Смотрите, — вяло, совсем ни как обычно,
проговорила она и ткнула пальчиком в мутное окно.
Так же нехотя мы проследили за движением ее перста.
— Чего там?
— Три незнакомых мужчинки.
Встрепенулась только Маруся, да и та скорее по привычке
рефлексировать на все слова с корнем «муж».
— И куда они?
— К крыльцу идут, что-то с собой тащат. Большое.
— Труп? — хмыкнула Княжна, проявив несвойственный
ей черный юмор.
К окошку подошла Марья, пронаблюдала, как незнакомцы вошли в
здании института, и выдала:
— Это шабашники. Ремонт у нас на втором этаже делают.
— А, — разочарованно протянули мы. Теперь все, что
не связанно с преступлениями, нас мало интересовало.
Хотя, как я успела заметить, двое из троицы внимания
заслуживали. Один был брюнетом — как я люблю, правда, несколько полноватым —
что я не люблю. Второй же был еще лучше: имел прекрасную фигуру и веселенькую
мелированную стрижку. Эх, в другие, более спокойные, времена мы бы с Марусей,
тесня друг друга, вывалились за дверь и, перепрыгивая через две ступеньки,
понеслись бы на второй этаж. Там по нюху и Марусиному наитию отыскали бы
помещение, в котором парни шабашат, а, найдя, жеманясь и хихикая, пригласили бы
их испить чаю. Вот такие мы вертихвостки!
Но только не теперь. Теперь мы серьезные, почти угрюмые, и
на мужчин, даже таких молодых-пригожих, не делаем стойку. Просто удивительно.
— Просто удивительно, — прочитала мои мысли Эмма
Петровна. — Что это вы дамы таких гарных хлопцев проигнорировали?
— Не до этого сейчас, Эмма Петровна, — сурово
ответила Маруся. — Не до баловства.
— Тебе бы вообще, дорогуша, баловаться пора прекратить.
Не девочка ведь, 35 скоро стукнет, а все туда же, глазки бы парням строить.
— 35 не 50, можно и построить, — с ударением на
слове «пятьдесят» протянула Маруся. Типа, нам до вашего полтинника еще жить и
жить, не одному успеем голову вскружить.
— И тебе 50 будет, не волнуйся. А от привычек своих
профурсеточных пора избавляться уже сейчас.
— Вы тут матом не ругайтесь, Эмма Петровна, — обиделась
на незнакомое слово Маруся. — И не вам советы давать, вы в мужчинах ничего
не смыслите…
— Это почему же? — возмутилась бывшая
учительница. — Только потому, что я не была замужем?
— Конечно, — с чувством превосходства ответила
Маруся.
— Е-рун-да! Вот Лелька тоже не была, а вы с открытыми
ртами об ее любовных приключениях слушаете, да еще советов спрашиваете.
Ну вот. И до меня добрались! Я вжала голову в плечи и
попыталась не дышать — авось, пронесет. Но, не пронесло.
— Лель, — возопила Маруся. — Ну, хоть ты
скажи ей, что ваше поколение, от ихнего отличается, как, как, как… «Мурзилка»
от «Плейбоя»!
— Брейк, господа, — я сделала попытку утихомирить
спорщиц, но не тут-то было.
— Вам Эмма Петровна полагалось замуж девственницами
выходить.
— Прекрати, Маруся, — предостерегла
представительница поколения «Мурзилки». — Я пошлости не потерплю.
— Да вы даже от слова «секс» краснеете.
— Хватит! — прокричала Эмма Петровна, заливаясь
краской.
— Секс, секс, секс!
— А ну прекратите! — прикрикнула я.
Все остальные с радостным любопытством молчали и ждали
продолжения. Княжна даже шею вытянула, чтобы ничего не пропустить — как-никак
таких стычек в нашей комнате еще не было.
— И «Камасутру», поди, не читали?
— Зато я читала Пастернака и Ахматову.
— А что такое презерватив вы знаете?
— Знаю.
— А видели?
— Видела.
— Может, и покупали даже?
— Да как ты…
— Замолчите! Обе! — гаркнула я.
Маруся закрыла рот, Эмма Петровна наоборот открыла, чтобы
глотнуть воздуха. Остальные застыли в немом ожидании.
— А ты чего раскричалась? Командир нашлась, — зло
зыркнула на меня Маруся, но, судя по всему, она уже поуспокоилась и начала
приходить в себя. — Мы просто спорим. Да, Эмма Петровна?
