— Чего это она? — наморщила нос Княжна. —
Психическая что ли?
— Нет, это Галина Ивановна, — тут же доложила одна
из кумушек. — Начальница Патентного бюро.
— И что это меняет? — с сомнением протянула Ленка,
следя за беснующейся мадамой. — Разве начальники не могут быть
психическими?
— Там у нее Дуся осталась. Сгорела, наверное, уже.
— А кто такая Дуся? Кошка что ли?
— Бегония, — прыснув в кулачек, пояснила еще одна
кумушка.
Тут дверь, уставшая сопротивляться натиску мощной начальничьей
груди, охнула и со скрежетом распахнулась. Тут же из образовавшегося проема в
коридор хлынул поток черного едкого дыма, заволакивая все вокруг. Кумушки с
чихом разбежались, а мы, стражи противопожарной безопасности, ворвались внутрь.
Огонь уже завладел половиной кабинета. Пылали занавески,
стулья. Стеллажи с вкусными для огня бумагами уже обуглись и только дымились.
Пожар медленно, но верно подползал к дверям.
— Вперед! — пророкотала Маруся и первая бросилась
на амбразуру.
Тушили мы долго. Так как пользовались только подручными
средствами — ни песка, ни огнетушителей мы так и не дождались. Благо, в
комнате, была раковина и куча емкостей, типа, кружек, тарелок, сахарниц. Вот из
них мы и заливали беснующийся огонь. Еще топтали его ногами, сбивали уцелевшими
ковриками. Но круче всех боролась с пожаром Маруся. Словно ангел возмездия, она
носилась по кабинету, размахивая, как знаменем, своей кошмой, набрасывалась на
языки пламени, била их, топтала, и вновь срывалась с места в поисках новых.
Когда пожар был почти потушен, (оставалось залить лишь
отдельные костерочки) в комнату на метеорной скорости влетел Кузин. В его
вытянутых руках алел огнетушитель.
— Нашел! — проорал он радостно, после чего нажал
на рычаг.
С шипением и писком из раструба вылетела нестройная струя
белой массы.
— Работает! — взвизгнул начальник. —
Вот! — и он вновь нажал на рычаг.
Баллон в руках Кузина задрожал, забился, потом вылетел,
упал, закружился волчком по комнате, и к-а-а-к плюнет пузырчатой пеной в
потолок.
— Спасайся, кто может! — взвыла я, ныряя под стол.
— Мама! — пробасил Кузин и тоже бухнулся на пол.
Через 4 минуты, когда все содержимое баллона было выплеснуто
на потолок, стены, почерневшее окно, наши испуганные физиономии, мы выбрались
из укрытий. Обозрели разгромленную комнату. И ужаснулись. Пейзаж напоминал
иллюстрацию к футуристическому боевику или фантастической утопии, типа, Земля
после атомного взрыва. Представьте: выжженное пространство комнаты, закопченные
стены, обугленный шнурок, свисающий с потолка, бывший некогда очень миленькой
люстрой, по углам груды головешек, луж, грязных тряпок, и все это покрыто
ляпушками потусторонне-белесой массы.
— Н-да, — только и сказал Кузин, окинув соколиным
взглядом сей разгром.
Н-да, — закивали мы, утирая с лица подтаявшую пену.
Больше ничего вымолвить мы не успели, так как в комнату, пошаркивая, вползла
Галина Ивановна. Увидев, что стало с ее кабинетом, а пуще с ее Дусей
(превратившейся в черный стручок) она зарыдала.
— Одни несчастья, одни несчастья на нас сваливаются. Да
что же это! Сначала Кирилл Авангардович, потом Даша, а теперь Дуся. Да что же
это!
Княжна, до сего момента с сочувствием поглядывающая на
потерпевшую, скривилась и сквозь зубы прошептала, обращаясь к недавней своей
осведомительнице, той самой, которая сообщила ей, кто такая Дуся.
— Авангард Кирилыч и Даша, тоже бегонии?
— Что вы! — всплеснула руками сплетница. —
Даша, это та самая уборщица, ну та, которую убили в туалете.
— Да вы что? — охнула я, без приглашения влезая в
разговор. — А какое она имеет отношение к Патентному бюро?
— Как какое? Она здесь работала.
— Но она же…
— Уборщицей она только подрабатывала, на пол ставки. А
числилась она здесь, архивариусом, — с большим удовольствием докладывала
кумушка, найдя в нашем лице благодарных слушателей. — Ее убили, вы,
наверное, слышали…
— А Андеграунд Косматыч этот, его тоже убили? —
охнула Княжна.
— Нет, он умер своей смертью год назад.
— Так чего же она про него сейчас вспоминает?
— Да так, к слову. Жалко же мужчину, не старый ведь
был.
— А-а, — протянули мы неуверенно. Она бы еще
своего деда вспомнила, которого фрицы в 43-ем убили.
Мы отошли от сплетницы, решив осмотреть помещение на предмет
сохранности имущества.
— Все погорело, — констатировала Княжна, разворошив
груду головешек.
— Все архивы, — всхлипнула истеричная Галина
Ивановна. — Да что там архивы, все новые документы тоже. Ничего не
осталось!
— Странно, — задумчиво проговорила я. — Я не
пойму, где очаг возгорания. Все электроприборы выключены. Ни чайника, ни
камина.
Я прошлась по комнате, остро всматриваясь в руины. Мне
подумалось, что это явный поджог. Ведь не могло так полыхнуть из-за проводки.
Значит, кто-то этот пожарчик организовал. Правда, не совсем ясно, зачем кому-то
палить Патентное бюро. Неужто в нашем НИИ еще и пироман завелся?
Канистры не нашла, как не учуяла и запаха бензина или
спирта, зато под столом обнаружила полуобгоревший спичечный коробок.
— Чей это? Не знаете? Не ваш? — Начальница
протестующе замотала головой. — А почему дверь была заперта? —
спросила я, оглядывая замок. — У вас же код, зачем вы еще и заперли ее.
— Я не запирала, — испугалась Галина
Ивановна. — Я пошла в канцелярию чайку попить. Дверь захлопнула. И все.
— Но кто-то ее запер. Вернее, повернул колесико вот
так. — И я продемонстрировала, как кто-то повернул колесико на
замке. — Тогда можно просто захлопнуть дверь и тогда без ключа ее не
откроешь.
— Но кто? Неужели Ниночка? — пробормотала Галина
Ивановна.
Я напрягла свою глупую память, чтобы вспомнить, кто такая
эта Ниночка. А! Вспомнила. Эта та самая чудачка, которая из года в год ходит с
одной и той же прической, под кодовым названием «грива льва». Еще она носит
очки-бабочки, гигантские пластмассовые серьги, и находится в том возрасте,
когда уменьшительное Ниночка ей уже совсем не «катит», короче, бабе было под
полтинник, не меньше.
— Кстати. Где она? — встрепенулась Галина
Ивановна. — Когда я уходила, она оставалась в комнате.
— Может, обедать пошла? — предположила я.
— Да, да, наверняка, — закивала головой Галина
Ивановна и тут же зашарила глазами по кабинету, надеясь найти ответ. —
Если пальто нет, то она точно ушла в столовую, она ходит на фабрику-кухню, там
говорит, кормят лу…
