Черт меня любил. Особенно сильно после бутылки водки.
Выпьет, бывало, возьмет на руки и тащит меня по всей улице, пока руки не
откажут. Народ охает, думает пьяный гопник девчушку насиловать поволок, а он
так меня хотел до самой Сибири донести, где по его разумению, мы должны были
дожить свой век, среди тайги и снегов.
Времена менялись. Менялась и я. В прошлое ушли фуфайки и
«Романтики». На смену самогону пришел ликер «Амаретто». Из школы я шагнула в
институт. Одно же осталось неизменным — мое свободное сердце.
Не скажу, что совсем не влюблялась. Было, конечно. Вот,
например, этим летом. Такого парня встретила на речке. Прелесть. И красивый, и
знает про Кафку. А я еще не сказала, что частенько тестирую мужчин «на Кафку»?
Как? Объясняю. Если на вопрос «Любите ли вы Кафку?» он
отвечает «Что это?», значит, он мне категорически не подходит по причине своей
глупости. Если он спрашивает «Кто это?» — это его не спасает, но все же немного
украшает. Если «Не читал» — уже хорошо, знает хотя бы, что это писатель. А уж
если мужик скажет: «Читал, но как-то не очень» — я сниму перед ним шляпу.
Последний вариант ответа, и самый желанный — «Люблю» — поверг бы меня в такой
шок, что я, не сходя с места, предложила бы ему руку и сердце.
Но таких я еще не встречала.
Так вот, мой речной герой Кафку не читал, но был уверен, что
это не сорт конфет и не разновидность капусты, а это уже достоинство, особенно
если его присовокупить к изумительной фигуре и кошачьим глазам. Вот и
втрескалась я в него с первого взгляда. Чувство мое прожило 2 часа, пока мой
избранник с детской непосредственностью и довольным похрюкиваньем не обрызгал
меня речной водой, в то время, когда я загорала. Таких шуток я не переношу.
Поэтому без колебаний и скидок на красоту я врезала ему каблуком в глаз. Парень
обиделся и толкнул меня в плечо. Я обиделась еще больше и лягнула его в живот…
К моменту, когда нас разняли, моя любовь уже умерла
окончательно.
Конечно, не все мои отношения были столь скоротечными. Вот,
например, мой роман с неким Александром продлился почти год и чуть не
закончился свадьбой. Но, знаете ли, не закончился. Причина, по которой я
осталась не окольцованной, банальна и проста — жених мой, которого я считала
образцовым парнем, оказался пьяницей и скандалистом. Как я это узнала? И почему
не могла узнать раньше — спросите вы? Отвечаю, причем, довольно подробно.
Один очень старый друг (в данном случае ОЧЕНЬ СТАРЫЙ
означает его возраст) нашей семьи аккурат за месяц до моей свадьбы дал мне один
дельный совет. Дословно он звучал так: «Прежде чем замуж выходить, ты его
напои. И посмотри, какой он пьяный. Если добрый, тихий — хорошо, если злой —
бросай, к чертовой матери, не выйдет из такого примерного мужа».
Сначала я посмеялась. Вот, думаю, старый дурак. Да если б
так просто было понять, выйдет ли из мужчины, с которым встречаешься, хороший
муж, то не было бы у нас столько несчастливых браков. А потом, что я своего
Сашку пьяным что ли не видела?. Но вдруг призадумалась. А ведь не видела. В
моем присутствии пил он немного, а когда мы вместе гуляли в какой-нибудь
компании, то первой, как и положено хрупкой женщине, пьянела обычно я, так что
пронаблюдать за его поведением не могла.
После этих умозаключений я была уже не так категорична, как
раньше. Так что решила послушаться мудрого дедульку и попробовать напоить
своего жениха. Естественно, ничего необычного, а тем более отталкивающего
увидеть я не боялась, я была уверенна, что знаю Сашку, как облупленного; но для
очистки совести и, что греха таить, дабы посмеяться над стариковской
мнительностью, я решилась на эксперимент.
Купила поллитровку, нарезала лимон, крекеров в блюдце
положила, после недолгих раздумий печенье убрала — нечего наедаться, пусть
пьянеет скорее да показывает себя во всей своей хмельной красе.
Ну и показал.
Правда, красы никакой не было, одно уродство. А начиналось
все очень даже миленько. После 1-ой он разрумянился, после 2-ой начал меня
комплиментами заваливать, после 3-ей приглашать на вальс, после 4-ой петь, а
вот после 5-ой его румянец распространился на все лицо, даже на глаза, потом
стали заплетаться ноги, превратился в львиный рык голос…
Следующая, 6-ая, стала решающей. После нее он не мог не
только ли вальсировать, но даже стоять, правда, петь еще был в состоянии, и его
романс «…И в овраге хмель лохматы-й-й-й…» слышал весь подъезд. Я хотела уже,
было, прекратить эксперимент, из боязни, что соседи вызовут бригаду санитаров
из психиатрической клиники, но во время остановилась, решив дойти до конца.
7-ая и 8-ая прошли спокойно, без видимых действий на
организм. Кошмар начался после 9-ой. Мой спокойный и, я бы даже сказала,
флегматичный Саня превратился в обожравшегося «озверином» кота Леопольда. Он
колотил в стену кулаком, швырялся тапками, пучил на меня свои красные глаза. Он
костерил правительство, не дающее столь одаренному человеку развернуться,
соседей, которые робко начали постукивать нам в пол, меня, не достойную его
божественного внимания…
Короче говоря, на следующий день я сказала спасибо тому
дедульке и забрала заявление из загса. Так провалилась моя первая и
единственная пока попытка стать замужней женщиной.
Но об этом, пожалуй, больше не будем или будем, но в другой
раз, а теперь, мне кажется, имеет смысл закончить 2-ую главу и преступить к
3-ей, более детективной.
Вторник. К чему приводит разгильдяйство
На следующий день я пришла на работу с 2-ух минутным
опозданием, что уже было чем-то из ряда вон выходящим, обычно я никогда не
опаздываю. Попила чаю, сделала макияж, повздыхала, запинала фантик под коврик,
чтоб никто не увидел, как я свинничаю. Опять повздыхала и, наконец, дождалась
всех остальных.
Сначала в комнату влетела Маруся. Повертя попочкой,
пропрыгала к своему столу. Следом вошла Эмма Петровна, бывшая учительница,
единственная, кого в нашем демократичном коллективе величают по отчеству. За
ней две Марины, одна пухленькая хохотушка, вторая сухопарая и серьезная,
последнюю мы чаще называли Марьей, в честь сказочной искусницы, наша от
вымышленной по части рукоделия не только не отставала, но могла бы и
посоперничать.
Последней в комнату вплыла Княжна. Вообще-то звали ее Леной,
и титулованной особой она вряд ли была даже в прошлых своих воплощениях, но
Ленка не желала в это верить категорически.
— Может, у меня дед был графом? — горячилась она,
когда мы начинали подсмеиваться над ее аристократическими манерами. — А
почему бы нет? А? Или князем?
— А, может, Великим князем? Или Императором? — тут
мы принимались потешаться над ее ветвистым генеалогическим древом, естественно,
вымышленным.
— Может, и так. А в прошлой жизни я вообще была
английской королевой! И таких как вы … На галеры! — по-монарши горячилась
она, потом, успокоившись, окатывала нас холодным презрением и грациозно
стряхивала пепел со своей дешевой сигареты.
