— Руки вверх! — заорала я, выставляя перед собой
черенок швабры.
Братья-садисты переглянулись, недоуменно, типа, что это за
вша там орет, но руки от сумки оторвали. Я, окрыленная успехом, заорала еще
громче и в этот раз без дрожи в голосе:
— Вверх, говорю!
Они послушно вытянули свои пятерни, наверняка, надеясь, что
я потеряю бдительность от их сговорчивости. Но я была начеку. Отшвырнув нелепую
швабру, я вынула баллончик, вытянула его, демонстрируя надпись, и продолжила
стращать:
— Это вам не «Черемуха», это настоящий
нервно-паралитический газ, как прысну, мало не покажется. А это, — я
выставила перед собой сотовый, — телефон и палец мой лежит на курке… на
кнопке…кнопке включения. Шаг в мою сторону, я тут же звоню Геркулесову.
Санин с Маниным переглянулись и еще выше подняли руки. А я
стояла, как агент ФБР из американского фильма, (кажется из «Молчания ягнят) на
полусогнутых, резко поворачивалась то в одну, то в другую сторону, выставляла
то телефон, то баллончик, сипло дышала: и была похожа на перепуганную курицу
(точно, как Клариса Старлинг).
— Тебе, Лель, чего? — не выдержал моего
мельтешения Санин.
— Засадить вас, садюги, за решетку.
— Ну зачем же так? Может, договоримся? — огорчился
Манин.
— Чтобы вы меня… — я хотела изобразить, как он чиркнет
мне ножичком по горлу, но руки были заняты, по этому я ограничилась
свистком. — Чтобы вы меня фьють.
— А ты против что ли? — удивился Санин.
— А вы думаете, что я так хочу умереть в расцвете
лет? — истерически захохотала я.
— Чего? — спросили они хором и оба вытаращились на
меня.
— Что там? В сумке что, спрашиваю?
— Ты, наверное, сама догадалась, — замямлил один
из них, не помню какой.
— Догадалась, поэтому звоню в милицию.
— Треть твоя! — в панике заверещал Манин.
Мои глаза полезли из орбит. Мало того, что они решили меня
подкупить, так они еще в качестве взятки мне треть мертвой бабы пытаются
втюхать!
— Не нужна мне треть!
— Половина!? — возмутились они хором. — Так
это же грабеж!
Мне все это до чертиков надоело. Я решила больше с ними не
церемониться, и, убедившись наглядно в том, что в сумке именно труп, — в
чем я, естественно, не сомневалась — вызывать наряд милиции.
— А ну открывайте сумку! Быстро!
Они подчинились.
— А теперь отошли к забору! Руки за голову! —
продолжала срывать голос ваша покорная слуга.
Они отошли, даже руки закинули за голову, как было велено. Я
же аккуратненько, шажок к шажку, подошла к баулу, не переставая следить одним
глазом за арестованными. Мне было страшно. До жути. Я уже представила, как,
заглянув в прорезь сумки, увижу пустые глаза жертвы, ее отрезанные руки,
вспоротый живот, весь покрытый запекшейся кровью. Как пахнет со дна гниением…
Я подошла. Стараясь не дышать, заглянула.
Красное! Кровь! Ма-ма-а! — чуть было не заорала я, но
что-то меня остановило. И это что-то имело форму старого дисплея, с торчащими
во все стороны красными проводами. Зачем это им? И где труп? Где отрезанная
голова и обрубленные руки? Я пошире распахнула сумку, даже, замирая от
отвращения, порылась в ней, но… Детали, микросхемы, провода и больше ничего.
— Что это? — сипло спросила я.
— Будто не знаешь, — опасливо обернувшись,
пробормотал Санин. — Сама же…
— А где остальное?
— Больше ничего нет, — растерялся Манин. —
Все здесь.
— Но что это?
Они переминались с ноги на ногу, боясь подойти. Они даже рук
из-за головы не убирали. Вот до чего я их напугала.
— Да хорош истуканами стоять, подите сюда.
Братья-электроники робко подошли и почтительно встали рядом.
Они молчали, а я тем более. Я онемела от своей глупости. Надо же обычное ворье
принять за убийц. Ну не дура ли я?
Санин тем временем наклонился над сумкой и вынул одну из
десятка микросхем:
— Вот разъемы, 3 долларов штука, вот конденсаторы, —
он ткнул в яркие пуговки на плате, — 5 долларов грамм, тут еще платины
чуть чуть, палладия, серебра. Но все это надо выпаивать, а это сложно, по этому
на половину не рассчитывай.
— И на сколько тут? — я ошарашено обвела взглядом
содержимое сумки. Мне показалось, что в ней миллионы.
— Не больше чем на 500 долларов, — поспешно
доложил Манин и так хитро зыркнул на друга, что мне сразу стало ясно, что меня
надувают. — Так что твои 150.
— 165, — грозно поправила я.
— Хорошо, 165. И только после реализации.
— Лады, — согласилась я, чем очень обрадовала
хитрющих близнецов. Я, конечно, понимала, что мне не доплачивают, как минимум,
половину, но торговаться мне не хотелось, мне необходимо было поговорить с ними
о другом. — Ребята, это ведь не первая ваша кража?
— Какая кража? — искренне удивились они. — Мы
берем то, что никому не нужно…
— Хорошо, хорошо, не будем спорить из-за терминологии.
Это ваше заимствование не первое?
— Тебе что и с тех сделок процент нужен? — обалдев
от моей мнимой жадности, вскрикнули они.
— Господи, дай мне терпения! — я порывисто воздала
руки к небесам. — Я хочу узнать, как вы награбленное, то есть
заимствованное, вытаскивали. Не через забор же перекидывали?
— Нет. Не перекидывали, — Манин хитро подмигнул и,
схватив меня за руку, поволок к забору.
Я дала себя притащить, хотя сначала не понимала зачем. Но
когда цементное ограждение было перед поим носом, я поняла. В том месте, где
забор смыкался с заброшенной будкой, на боку которой еще виднелись полу стертые
буквы «Огнеопасно — газ!», цемент обкрошился, а на самом стыке даже вывалился
глыбами из ограждения, от чего стена, всегда казавшаяся нам, нихлоровцам,
монолитной, приобрела заметную брешь. Мы ее не замечали не только потому, что
никогда не подходили к заброшенной будке, но и потому, что премудрые
воры-электроники дыру усердно маскировали и с той и другой стороны листами
поржавевшего железа.
— И кто об этой лазейке знает? — полюбопытствовала
я, пытаясь в нее пролезть.
— Никто, — отрапортовали они, с интересом наблюдая
за тем, как моя грудная клетка застревает в щели.
— Точно? — прохрипела я и протиснулась, таки, в
дыру.
— Точно, — тут Санин замялся. — А, может, и
не точно. Дыра существует давно, это мы ее только полгода назад обнаружили. А
так о ней кто-нибудь из старейших работников мог знать.
— А кто-то мог так же, как и мы, случайно
натолкнуться, — поник Манин. Но тут же встрепенулся. — Но это вряд
ли. Иначе через нее весь бы институт вынесли.
