Мне конец! Надеяться на то, что Геркулесов, как Черный плащ,
летящий на крыльях ночи, примчится ко мне на помощь, мне не позволял здравый
смысл. Если б смог — давно бы примчался. Значит, спасти меня не кому. А сама
себе я помочь не могу.
— Чего же ты тянешь? — спросила я.
— А? — он обернулся, в руках его были какие-то
бумаги. — А! Тебе придется подождать. Здесь я тебя убивать не собираюсь.
Мне сейчас лишние трупы не нужны. Вот думаю вывезти тебя отсюда куда-нибудь: к
теплотрассе или на свалку, там крысы растащат в момент. Но ты не переживай, я
тебя сначала оглушу, чтобы ты не очень мучилось, я ж не садист. Опять же ора
женского не люблю, а так будешь лежать куколкой, я тебя через дырку вытащу,
погружу в машину, она, кстати, за кустами стоит… Ты ее не видела, нет? «Жигули»
«копейка», на другую, к сожалению пока не заработал, но скоро, скоро… — Он
весело покивал головой, потом деловито продолжил. — Я бы тебя прямо
сейчас… м-м-м… избавил от мук бренной жизни, но ты при такой температуре быстро
остынешь, а я, знаешь, как трупняков таскать не люблю — они тяжелые. Да еще
этого надо вывезти. — Сулейман дернул подбородком в один из темных
углов. — Не знаю, правда, как вы уберетесь в багажник, он у «копеечки»
моей небольшой.
Я скосила глаза, чтобы глянуть на то, что он собирался
вывезти вместе со мной, и с чем я должна делить багажник. Сначала тюк
полиэтилена, который занимал один из углов комнатенки, показался мне грудой
ненужной пленки, но, приглядевшись, я поняла, что ошибалась, в центре тюка была
что-то завернуто. Что-то довольно большое. Что же это? Я сощурилась. Тряпки что
ли? Нет. Похоже на манекен. Но зачем ему…. Тут меня передернуло. В кусок
полиэтилена был завернут труп! Я видела скрюченные руки, сжатые плечи, и
голову, с выпученными стеклянными глазами, смотрящими сквозь пленку в пустоту.
— Кто это? — сипло спросила я, не в силах оторвать
взгляд от этого страшного зрелища.
— Пашка.
— Паша-тишайший? Но зачем его-то?
— Ты совсем ничего не понимаешь, да? — участливо
поинтересовался он, кажется, я заслужила его сочувствие из-за своей
непроходимой глупости. — Да. Плохо жить с фанерной головой.
— Так вот ты кого укокошил на заднем дворе!
— И это ты знаешь? — кажется, я себя немного
реабилитировала. Потому что он благосклонно улыбнулся, типа, молоток, не умом,
так наблюдательностью! — Его. Но заметь! Не единого следа. Как тебе это?
— Блестяще! Только я не могу понять как…
— Ты фильм «Смертельное оружие» смотрела?
— С Мелом Гибсоном?
— Ага. Фильмец, конечно, барахло, но мне он помог.
Помнишь, там какой-то мафиози вызвал одного из своих «шестерок» для разбора
полетов, при этом, предварительно расстелил на полу своего кабинета кусок
пленки. Помнишь такое? Ну вот. Провинившийся гангстеренок встал на этот кусок,
кажется, еще поинтересовался, зачем патрон его постелил, патрон, не будь
дураком, что-то ему наплел, про ремонт что ли, ну и всадил ему пулю в лоб.
Клеенку тут же свернули и выкинули. Нет ни трупа, ни следов крови. Каково?
— И ты сделал то же самое?
— Ага. Только Пашка даже на полиэтилен внимания не
обратил. Дурковатый он был малость.
— И не жалко тебе его? — зачем-то спросила я.
— Немного. Но он сам виноват. Из-за него, по большому
счету, вся каша и заварилась.
— Как это?
Сулейман тяжко вздохнул, закатил глаза и даже перестал
перекладывать с места на место книги, что, видимо, свидетельствовало о его
возмущении.
— Ну дура я, дура, — воскликнула я. — Знаю,
ты мне уже об этом говорил. — Начала голосить я. — Но я еще и
любопытная дура! Так что давай, выкладывай все до конца! Иначе я сдохну прямо
сейчас!
— Некогда, — немного подумав, буркнул он.
— Сдохну от любопытства! — пригрозила я.
Он что-то взвешивал в уме, прикидывал, даже на часы смотрел,
потом, наконец, сжалился:
— Ладно. Только ты меня не перебивай, когда я буду
говорить, иначе я собраться не успею. Договорились?
— Угу.
— И еще. Ты извини, что я иногда спиной к тебе буду
поворачиваться. Мне вещи надо упаковать. — Сулейман и впрямь начал сборы,
он раскрыл огромную дорожную сумку, в которую бережно уложил какие-то
папки. — Итак…
Он вновь замолк, собираясь с мыслями. А я шалела от
нереальности происходящего. Мало того, что безжалостный убийца, в лапы которого
я попала, мило со мной беседует, так он еще и прощения у меня просит за свои не
слишком учтивые манеры. Если так пойдет, он, пожалуй, еще и всплакнет над моим
остывающим трупом. Абсурд!
Часть 2. По местам боевой славы…
— Итак, — сосредоточившись, изрек Сулейман. —
Для начала хочу тебя спросить, ты слышала когда-нибудь об Абраме Эммануиловиче
Швейцере?
Я искреннее силилась вспомнить, но у меня ничего не
получилась.
— Не знаешь, — правильно истолковал мое молчание
Сулейман. — И никто не знает. А почему?
— Потому что у нас фанерные головы? — ляпнула я
первое, что пришла на ум.
— Нет, не по этому. А потому, что академик Швейцер,
гениальнейший, между прочим, ученый, вел важнейшие оборонные разработки,
поэтому все его достижения были засекречены… Он был убит агентами КГБ, когда
ему не исполнилось и 50-сети.
— Это твой отец?
— Совершенно верно. Он трудился в этом НИИ на
протяжении 12 лет. Скажу больше, «Нихлор» и создали именно под моего отца.
— Но причем тут он? — не вырубалась я. —
Какое отношение академик Швейцер имеет к тому, что ты тут натворил…
— Я же просил не перебивать, — досадливо обронил
он. — Просил? Ну вот. А ты не слушаешься… Это все ваша бабья
нетерпеливость.
— Я больше не буду. Только ты не отвлекайся от темы…
— Я и не отвлекаюсь, — отрезал он. —
Разработки моего отца — вот что главное в этой истории. — Сулейман
поморщился. — Вот сбила меня, теперь я не помню, на чем остановился… Ага.
На институте. Так вот, в нашем НИИ мой отец с командой одареннейших ученых
работал над созданием новейшего нервно-паралитического газа. В результате их
труда появилось много полезного государству оборонного продукта, но газ, его,
кстати, за раннее окрестили «Осой», за быстроту и эффективность, все никак не
получался. Вернее, не получался такой, который бы устроил моего отца.
— А какой бы его устроил? — встряла я, но,
опомнившись, тут же прикусила язык.
— Мгновенного действия и не наносящего вреда организму.
Понимаешь, даже сейчас нет идеального газа. Он либо рассеивается, либо вызывает
лишь рвоту и слезоотделение, либо имеет очень ограниченный радиус действия,
либо доводит в лучшем случае — до инвалидности, а в худшем — до летального
исхода. А это, как ты понимаешь, самое неприятное, так как такой газ не может
применяться, например, при освобождении заложников. Они же передохнут вместе с
террористами. — Сулейман остановился, покашлял, видимо, не привык так
много разговаривать. — О чем, бишь, я? Ага. Так вот «Оса» — газ нового
поколения. Мгновенно парализует все нервные окончания, не вызывает физической
боли, не действует на мозг, а главное, не оказывает никакого отрицательно
влияния на организм, остаточное явление — лишь легкое головокружение и жажда,
как с похмелья.
