— Убить грымзу!
— Нет, выкрасть бумаги, когда грымза будет убирать в
туалете, на это время она свой кабинет не запирает, а сигнализацию подключает
только после того, как вымоет свой участок. — Сулейман хихикнул. — А
ты кровожадная! И мышление у тебя преступное. В прошлой жизни
Джеком-Потрошителем не была? — он еще пуще разулыбался. — А убивать
грымзу я не собирался. Но, по закону жизни, я тебе уже говорил… Пришлось.
Видишь ли, она меня застукала, когда я в бумагах рылся. Вошла тихохонько в
кабинет и говорит, вы, гражданин Швейцер, весь в отца — предатель. Я вас давно
раскусила. Вы что-то там изобрели, но сделать это достоянием родины не желаете…
— Сулейман фыркнул. — Тоже мне патриотка! Вы, говорит, гражданин Швейцер,
преступный элемент. Вы вор и обманщик. И катитесь, говорит, из моего кабинета,
пока я охрану не вызвала.
— Вот это да! А ты?
— А что я? Выкатился.
— А потом кокнул ее?
— Кокнул я ее на следующий день.
— Чего тянул-то?
— Искал, куда бы ее труп спрятать. — Сулейман
завозился, пристраивая свой костлявый зад поудобнее. — Я ведь только потом
понял, что сглупил, когда Симку на помойке оставил. Надо было оттащить ее, но я
не додумал… Растерялся, сама понимаешь, в первый раз же, в конце концов. Зато
второе убийство я решил обстряпать более профессионально. Чистенько убрать,
труп припрятать. Пока гадали бы, почему Дарья Михайловна на работу не является,
меня бы уже и след простыл.
— И что же не припрятал?
— А ты не знаешь? — ехидно пискнул он. — Все
из-за тебя. Хотя, по большому счету… — Очередная пауза. — По большому
счету ты не при чем. Я когда территорию осматривал, выискивая место для
тайника, наткнулся на дыру в заборе. Я сразу понял, что это открытие огромной
важности. Я даже расстроился, что раньше на нее не набрел, ведь была она под
самым моим носом, тогда не пришлось бы вахрушку подкупать, светиться… И вот,
стоя у забора, я придумал план, согласно которому я убивал сразу двух зайцев.
Вернее, одного убивал, другого убирал. А план был таков. Демонстративно уйти с
работы, пошуметь на проходной, чтобы меня запомнили, потом обогнуть забор НИИ,
ты же знаешь, я езжу домой не на трамвае, как вы, а на маршрутном такси, и моя
остановка правее вашей, так что вы не видите, поехал я домой или нет. Так вот.
Вернуться в здание, а предварительно, я забыл тебе сказать, необходимо было
оставить после работы Пашку, найдя ему срочную халтурку.
— А его-то зачем?
— Ты слушай, слушай… — Он подался вперед и начал
деловито объяснять. — Смотри, я убиваю грымзу, нож уношу с собой, выхожу
через дыру и еду домой на попутке. На утро, когда тело обнаруживают, начинается
выяснение — кто был в здании в момент убийства. Потом выясняется, что…
— Я, кажется, поняла. Ты решил свалить вину на
Пашку! — я даже подпрыгнула, вернее шаркнула задом по стулу, потому как
исполнить полноценный прыжок мне мешали путы.
— Именно. А ножичек подбросить ему в стол.
— И что же помешало?
— Что, что? Закон подлости. Я когда в туалете Дашу
ждал, делать мне было особо нечего, иногда в окно поглядывал. И вот вижу, идет
мой благодетель Пал Игнатич, уши по ветру… Ну, думаю, дела, опять сердобольный
Блохин сжалился над молодым дарованием — домой отпустил. И что мне было делать?
Весь план псу под хвост! — Сулейман зло сплюнул. — Ну да ладно,
думаю. Прикончу Дашку по быстрому, труп оттащу в подвал, а потом перепрячу. Но
и тут неудача! Дашку я прикончил без проблем, веришь, даже угрызений совести не
было. То-о-олько собрался отволочь, как слышу — шаги. А потом фальшивое женское
пение. Кто, думаешь шел?
— Неужто я? — удивилась я — мне-то всегда
казалось, что я хорошо пою.
— Ты. Я так разозлился, сто и тебя прирезать хотел. До
кучи. Но вовремя одумался.
— Пожалел?
— Нет. Испугался. За такими, как ты, вечно выводок
кобелей бегает. Вдруг, думаю, вассалы на лестнице поджидают, не вернешься во
время — хватятся. Вот по этому я и скрылся. — Сулейман вздохнул. — Но
самое ужасное — я не успел выкрасть бумаги.
— И как же ты? — растерянно заморгала я.
— Ой! Получилось даже лучше, чем я планировал. На
следующий день я пришел в Патентное бюро и нагло так, уверенно обращаюсь к
начальнице, так, мол, и так, говорю, Галина Иванна, я намедни патентик вам
приносил на аэрозоль освежающий, но напутал в одном месте, позвольте, исправлю.
Она без слов бумаги достала, мне дала, только, говорит, при мне исправляйте,
выносить не положено. Я взял, тут же присел за стол и давай листами шуршать, а
когда она отвернулась, я их подменил. Так просто, представляешь!?
— Ага! — воскликнула я. — Ясно! Вернее… — я
нахмурилась. — Не ясно, зачем ты тогда бюро сжег. Ведь это ты?
— Я. — Он слегка поклонился, торжественно
улыбаясь.
— А зачем?
— Понимаешь… Я подумал, подумал… У них же в бюро все
учитывается. Каждому патенту регистрационный номер присваивается. Вдруг, думаю,
в связи со смертью одной из работниц, менты в архивах копаться начнут, выявят
несостыковку, а там и до разоблачения недалеко. А мне надо быть безупречным,
хотя бы до поры, пока я на историческую родину не вырвался.
— И как ты это сделал? Ведь дверь…
— Ну-у! Это проще простого. — Он вновь
самодовольно улыбнулся. И я подумала, что если так пойдет, то к концу своего
монолога он раздуется и лопнет от гордости. — Ты знаешь, где моя
лаборатория находится?
— На третьем этаже.
— Ну. Прямо над Патентным бюро. Окна под окнами. А у
них всегда форточка открыта — эта дура, Ниночка, вечно кабинет проветривает.
— Ты влез в форточку?
— Я тебе акробат что ли? — Сулейман
насупился. — Я сварганил зажигательную бомбочку. Дождался, когда в
кабинете никого не будет, и бросил ее в форточку. И все! Почти без шума, а как
полыхнуло!
— Здорово!
— Как и все проделанное мной! — Он спрыгнул со
стола, расправил свои коротенькие брючки и провозгласил. — Ну, мне пора.
— Как это? — закудахтала я. — Ты же еще не
все рассказал…
— Я рассказал о самом важном, а остальное…
— Но как ты проникал в комнаты? В нашу, в коморку Васи
Бодяго? Ведь они на кодовых замках?
— Элементарно, — фыркнул он. — Кнопки, на
которые чаще всего нажимают, самые истертые, так что…
— А вахтершу ты зачем кокнул?
— Она мне проходу не давала в последнее время.
Привязывалась — когда племянничку новый баллончик понесете, да когда.
Понравилось на халяву деньгами разживаться. Я уж ей говорю — помер племянник. А
она — врете, с другой, наверное, вахтершей договорились, она, видать, меньше
берет. Вот поспрашиваю, говорит, если узнаю что, тут же директору про вас
расскажу. Задолбали, честное слово! Каждая на меня жаловаться решила, и
главное, не кому-нибудь, а директору. Ну что мне оставалось?
