— Я тоже так думаю, но совсем исключить… А почему до 5?
Даже если это мужчина, их было 12.
— Бывшие работники не в счет. Они не имели допуска в
институт до сегодняшнего дня. Первое убийство произошло в понедельник, помните?
— Помню. — Он был расстроен, как же, сам до этого
не додумался.
Тем временем мы подкатили к подъезду моего дома. Водитель
заглушил мотор, обернулся.
— Здесь?
— Да, спасибо. — На прощание я спросила у
Геркулесова. — Значит, мы должны вычислить, кто из пятерых моих коллег
является маньяком?
Он кивнул. Я вышла.
На том день и кончился.
Четверг. Бесполезный дедуктивный метод
С тех пор, как я начала мимоходом находить потрошеные трупы,
я стала самой популярной личностью в институте. Сразу я всем понадобилась, все
захотели со мной дружить, каждая любопытная варвара теперь за счастье бы
посчитала общение со мной. Еще меня зауважали, это уже за мою осведомленность о
ходе расследования. Даже мои товарки теперь не смели учить меня жизни и тыкать
носом в огрызки, оставленные мною на клавиатуре компьютера. Мне бы радоваться,
но обстановочка к радости не располагала.
В нашей комнате на протяжении всего утра стояла унылая
тишина. Мерно тикали часы, стучали друг о дружку Марьины спицы, за окном
приглушенно грохотали трамваи. Никогда еще в нашей шумной обители не было так
по-похоронному тихо. Обычно в ней стоял невообразимый гвалт и постоянно
слышался смех. Главным шумопроизводителем была Маруся, которая если уж
говорила, то так, что слышали люди за стенкой, если хохотала, то до колик, а уж
если кричала, то дребезжали стекла и закладывало уши, словно в нашей комнате
взлетел реактивный самолет. Княжна, опять же, отправляла нас на галеры очень
экспрессивно, а Маринка, когда я ее выводила из себя, (делала я это по 5 раз на
дню) громыхала ящиками и хлопала дверьми так сильно, что на стене качались мои
поблекшие акварели.
Да и сама я человек довольно смешливый, шумный, а иногда и
несносно шумный. Помню, в детстве мне за это сильно доставалось от мамы. Она,
видите ли, родила дочь, чтобы ей гордится, а с такой девочкой (и она стучала
пальцем по моему лбу) можно со стыда сгореть. То она орет, как резанная, на
уроке физкультуры, то свистит на чтении, а что она творит, когда возвращается
домой… После этих слов мама обычно замолкала, потому что ничего особенно
отвратительного я дома не делала, так, побью какую-нибудь посуду, сломаю
табуретку, поиздеваюсь над котом. Но ничего из ряда вон выходящего.
Правда один раз я сильно подмочила свою репутацию, побив на
маминых глазах соседа по парте. Мальчиком он был жутко противным, глупым и
злым, за это я ему и врезала по дороге из школы, но как на грех, в это время
родительница моя стояла у окна и наблюдала, как ее милое чадо возвращается
домой.
Матушка умильно следила, как я бегу по дорожке, помахивая
портфелем, как весело подпрыгивают мои косички, как мило (ей показалось, что
мило) я беседую с одноклассником… И вдруг как развернусь и как вмажу ему
портфелем по хребту, а потом еще раз. Третий удар я нанести не успела, мама,
вылетевшая из подъезда, как вездесущий Бэтмен, уволокла меня, отбивающуюся и
норовящую хотя бы лягнуть противника, в дом.
Разве такое поведение достойно воспитанной девочки? —
вопрошала мама, втащив меня, уже спокойную, в квартиру. Я честно отвечала, что
если и не достойно, то приемлемо. Где это написано, что девочка, хоть бы даже и
отличница, должна быть тихой, как мышка, и бессловесной, как арабская
наложница.
После этого мы постоянно спорили на эту тему, но споры так
ни к чему не привели: маму мои аргументы не делали лояльнее, а меня — ее
наставления покладистее. Так мы провоевали до 10 класса. А в 10-ом, когда я
единственная из 30-ти учеников принесла «неуд» по поведению, мама от меня
отстала, и прекратила ходить на родительские собрания, дабы не сгореть от стыда
прямо за партой. С тех пор мы стали жить без войн. Чем очень порадовали
бабушку.
Но вернемся непосредственно к повествованию, а именно к
унылому утру четверга, когда мы сидели в своей комнате и даром убивали время.
Вернее, убивали его мои подружки, я же напрягала свои извилины, да так
настойчиво, что мне даже показалось, будто моя черепная коробка начала
потрескивать и искриться от напряжения. И довел меня до такого умственного
напряга всего лишь один (но какой!) вопрос — кто из мужчин моего отдела
является убийцей-маньяком.
Вроде, мужики все приличные, предсказуемые, добродушные.
Милые ребята, одним словом. Но ведь кто-то из них все-таки укокошил двух
уборщиц. Кто-то… Но кто?
Я решила проанализировать все имеющиеся в моем распоряжении
сведения, подключить интуицию, врубить на полную воспетую сером Конон Дойлем
дедукцию и вычислить маньяка. Для этого мне понадобилось уединение, и я
уединилась под розаном. Удобно села, вытянула ноги, положила под бок подушечку.
Конечно, мне не хватало камина, пледа и трубки, но уж чего нет, того нет. Я
закрыла глаза и погрузилась в думы.
Итак, пятеро. Начальник, два программиста, два электроника.
С кого начать? Пожалуй, с начальника.
Иван Львович Кузин был нашим руководителем на протяжении
последних 5 лет. Ходой, высокий, аккуратно одетый, курящий и пьющий в меру. Лет
ему было за 50. Он? Вряд ли. Тихий, спокойный человек, который даже поругать
нас толком не может. Но педант и несусветный жадина. Из таких, про которых
говорят «За копейку удавится».
Тут моя бурная фантазия не удержалась и выдала: Иван Львович
пыряет уборщицу ножом за то, что она выбросила в урну его любимый десятилетней
давности башмак (левый он потерял два года назад, когда возвращался в подпитии
с работы, но оставшийся, пусть и не нужный, но еще хороший, не рваный выкинуть
жадничал, думал — а вдруг когда пригодится). Картинка получилась жуткой, и не
слишком правдоподобной, но кто знает, какие страсти бушуют в душе скряги и
зануды Кузина.
Значит, начальника исключать не будем.
Дальше по табельному списку программист Зорин. Круглый, как
шар, бородатый, кудревато-лохматый, умный до неприличия, и до неприличия
странный. Странности у него две: (вернее, их гораздо больше, но другие как-то
теряются на фоне основных) стоит ему выйти из-за компьютера, он тут же
засыпает, в любом положении и при любом шуме — это первая; а вторая — когда он
не спит и не работает, он поет. Ходит по коридору — поет, кушает — поет, в
туалете, говорят, тоже поет. А так как на Лучано Поворотти он не тянет, не
смотря даже на его внешнюю с ним схожесть, то, можете себе представить, как нас
его странности достали.
Вот он, уж точно, не мог! Не верю я, что такой сонный
соловей может совершить злодейство.
Потом я осеклась… А ведь мог. По крайней мере, возможность у
него была. Я помню, как он пропал минут на 40. Все тогда сидели за столами, а
он тихонько выскользнул из зала и пропал на долго. Что он делал в это время? Он
не курит, звонить ему некому — семьи нет, по нужде сходить за 40 минут можно
раз 15. Не уснул же он на унитазе! Хотя…
