Поэтому я спешу уйти в бальный зал, чтобы руководить мероприятием. Все ждут весёлых конкурсов и других бесшабашных затей. Я охотно извлекаю их из недр памяти и демонстрирую почтенной публике.
Наконец настаёт очередь поздравлений. С пожеланиями совета да любви сменяют друг друга коллеги и студенты, родственники и друзья. Разумеется, после каждого поздравления молодожёнам приходится целоваться, но они, кажется, совсем не против такой традиции.
Тут выходит небольшая заминка, когда дух-отец решает поздравить дочь. Это мило и трогательно, но он не может сам держать микрофон. Мне приходится заставить оный парить перед его лицом.
Речь родителя врезается в память, и я с лёгкой завистью понимаю, что меня никогда никто не будет так напутствовать. У фей не бывает отцов.
А говорит он следующее:
— Каждый отец счастлив видеть свою крошку в свадебном наряде. Ведь девушки в этот день так по-особенному красивы. Милая моя Злоби, ты прекрасна. А ещё ты у меня большая умница. Но прошу тебя, если поссоришься с ним, — дух указывает на Галета, который подбирается и бледнеет, — не рассказывай мне. Вы потом договоритесь, и ты его простишь. А вот я — никогда.
Злобинда хлюпает носом и грозит испортить весь совершенный макияж, над которым мне пришлось целый час поколдовать.
Дух улыбается и поднимает вверх сжатую в кулак ладонь:
— Будь счастлива, милая. И проживи с Галетом такую же хорошую жизнь, как и мы с твоей мамой…
Злобинда уже ревёт по полной. Хорошо, что оратор догадывается на этой торжественной ноте испариться. А я, чтобы скорее развеять сгущающиеся тучи печали, открываю бал.
Конечно же, он начинается танцем жениха и невесты. Разумеется, вальсом. Галет, хоть толст и не очень проворен, но вальсирует весьма неплохо. Видимо, у любого короля танцы в крови.
По-настоящему меня удивляет Хмурус.
Как только объявляется второй тур, он оказывается рядом со мной и приглашает на танец.
— Раз уж я терплю это безобразие, — он широким жестом обводит веселящуюся толпу, — то должен получить свою порцию удовольствия.
Но я щурюсь и не собираюсь так быстро уступать.
— Ой ли, — говорю. — А кто мне заявлял, что насекомые не в его вкусе?
— Помнится, — Чариус Хмурус складывает руки на груди и надменно смотрит на меня сверху вниз, — кто-то вернул мне подначку, обозвав паучарой.
Краснею. Не люблю, когда мне напоминают о моих проколах. И чтобы поскорее отвлечься от неприятных мыслей, соглашаюсь:
— Только один тур.
Вкладываю ладонь в его — твёрдую и холодную. Но едва только пальцы Хмуруса стискивают мои, а рука — обвивает мой стан, как меня охватывает странное ощущение. Будто я уже испытывала похожее блаженство от того сочетания силы и нежности. Хмурус чуть насмешливо улыбается и немного загадочно. И это тревожит меня. Я точно знаю, что никогда не прикасалась к Хмурусу. А уж прикосновение его паучьих зеленоватых пальцев запомнила бы навсегда. Тогда откуда дежа вю?
Наверное, романтика происходящего ударила мне в голову. Поэтому выбираю то, чем «лечусь» каждый раз, когда случается что-то непонятное: сосредотачиваюсь на происходящем здесь и сейчас.
— А вы неплохо танцуете, — говорю, а сама стараюсь не смотреть ему в глаза.
Он хмыкает.
— Вы хотели сказать — отлично?
Нервничаю, кусаю губы.
— Должна признать, что да.
— Вы, должно быть, полагали, что я родился в обнимку с котлом?
Краснею ещё сильнее.
— Признаюсь честно, считала, что котёл был совсем маленький и рос вместе с вами.
— В какой-то мере так и есть.
Хмурус буквально несёт меня над полом. Я вновь парю без крыльев.
— Ведь самый первый котёл мать подарила мне в год.
— Стало быть, у вас с рождения не было выбора?
— Как, собственно, и у вас. Ведь такова участь всех магических существ. Отсутствие выбора — наша плата за умение колдовать…
Не знаю, куда бы завёл нас разговор. Но тут музыка смолкает, все замирают, и в этой торжественной тишине в зал гордо вплывает Иолара. Она делает несколько пасов руками, на манер дирижёра, и за ней следом, влекомый тысячами лазурных бабочек на золочёной треноге въезжает самый великолепный свадебный торт, который мне доводилось видать.
А уж тортов-то я навидалась!
Ажурное сахарное кружево, цветы из масленого крема, шоколадные балюстрады, глазурь и облака взбитых сливок — один только вид кулинарного шедевра заставляет дыхание замереть, а слюну — обильно выделиться.
Злобинда визжит, как первокурсница, сдавшая сессию на «пять», прыгает на месте и хлопает в ладоши. Потом бросается на шею Иоларе. Все вокруг аплодируют.
Но… снова раздаётся весёлая разухабистая музыка, и из торта, снося башенки и руша колонны, выскакивает Мурчелло. Он закидывает одну лапу за голову, другую упирает в бок, и, изо всех сил вертя змеехвостом, начинает лихо отплясывать самбу. Клочья перемешанного с кремом и джемом бисквита разлетаются в стороны в такт его безудержному и неприличному танцу.
Иолара щёлкает пальцами, и мелодия опять смолкает, гости и виновники торжества замирают, и в этой идеальной тишине раздаётся душераздирающий вопль:
— Неееееееееет!
Кричит, конечно же, Иолара, у которой дело всей жизни полетело сейчас коту под хвост. Буквально.
— Я убью эту пушистую тварь!
В Мурчелло летит фаербол. Котяра ловко уворачивается, и огненный шар ударяет в шатёр над столиком для молодых. Шёлковые драпировки мгновенно вспыхивают, пламя тут же перекидывается на скатерти и занавески.
Хвала волшебным силам, студенты кафедры экспериментальной магии ориентируются довольно быстро, и струи воды останавливают огонь раньше, чем тот успевает причинить серьёзный вред бальной зале.
Но все мы оказывается мокрыми, как будто попали в ливень. Самое время применить заклинание суховея, ага. Теперь на головах дам вместо изящных причёсок — перекати-поле. В общем, начинается полный хаос. Заклинания, проклятия, зелья — всё идёт в ход.
Какая свадьба без драки? Ну или хотя бы без демонстрации силы. А тем более — свадьба в магической академии. У студентов есть отличная возможность показать на практике, хорошо ли они усвоили материал, а у преподавателей — принять экзамен, не выходя из бального зала.
Короче, веселье самое настоящее.
А между вспышек магических формул малиновой тенью мечется Мурчелло, за которым, словно алые всполохи, носится Иолара. А, глядя на неё в нормальном состоянии, никогда не подумаешь, что приличная ведьма знает столько непечатных слов.
Вон даже Хмурус краснеет.
Злобинда хохочет, обнимает Галета и страстно целует.
