Он выделяет голосом «к ней в комнату» и игнорирует моё возмущение тем, что обо мне говорят в третьем лице, но спорить сейчас нет сил и желания.
Да и переволновалась за них.
Особенно, когда нас всех затягивало в ту воронку.
Наверх мы с Мурчелло поднимаемся куда быстрее, чем спускались вниз с Хмурусом — хвала крыльям.
Замечаю, что мяв-кун поворачивает к моим апартаментам, хотя лично я собиралась навестить перед сном кудесника.
Но Мурчелло хмурится:
— Лучше иди к себе. Хмурус сейчас не в духе, как бы не нарваться на скандал.
Вздыхаю и направляюсь в свою комнату.
Что делать, если я стала жертвой мужской солидарности?..
Глава 22, в которой мне подарили…
Только оказавшись у себя, понимаю, как устала. Нет сил даже принять лунный душ. Поэтому решаю обойтись обычным и, вымывшись, почти на автомате, падаю лицом в подушку — феи в основном спят на животе, чтобы не повредить крылышки…
Но как не так — уснуть мне не дают. Едва ступаю на границу владений матушки, как доносится голос — низкий, шелестящий, будто опавшая листва танцует в объятиях ветра:
— Приди ко мне.
Пытаюсь отгородиться, отрешиться, игнорировать, но голос упорствует:
— У меня есть то, что тебе нужно, о, легкокрылое создание.
Кажется, я знаю, кто склонен к таким пафосным и витиеватым речам. Книга-Всех-Историй зовёт меня. А её — стоит послушать. Вон и госпожа Тортон говорила, что только КВИ может подсказать мне, как помочь моему кудеснику. А тут Книга сама меня манит — глупо отказываться от такого шанса.
Выглядываю в коридор, оглядываюсь — вроде бы чисто и пусто. И, попросив волшебные силы уберечь меня от встречи с Хмурусом, мчусь в библиотеку.
Я благодарна госпоже библиотекарю, что она, будто почуяв моё внезапное возращение, оставила дверь приоткрытой.
Проскальзываю внутрь и замираю.
Книги летают, болтают, шуршат страницами, хвастаясь нарядными иллюстрациями. У них тут вовсю кипит жизнь.
Только четырёхглазая Книга-Всех-Историй дремлет в косой полосе лунного света, пробивающегося через окошко сверху.
Подхожу к ней, вежливо кланяюсь, как учила Злобинда.
— Уважаемая Книга-Всех-Историй вы снизошли до того, чтобы позвать сюда меня, простую фею.
Вычурные слова вязнут в зубах, но один из четырёх глаз всё-таки приоткрывается и в упор уставляется на меня.
Я немного нервничаю, что наш разговор пойдёт в присутствии других… книг — не знала, что они настолько живые.
— Не волнуйся, легкокрылая, присядь вон там, поговорим.
И я понимаю, что книга говорит о тех креслах, где мы сидела с Злобиндой. Сажусь и снова будто отгораживаюсь от целого мира незримым куполом, здесь только я и она.
— Очень важно спасти кудесника, фея, — начинает КВИ. — Сказочная страна гибнет. Чёрная Злоба набирается сил для нового, теперь уже сокрушительного удара, и без Хранящего вам не выдюжить.
Я и сама знаю.
Мне без него и так не выжить.
— На что ты готова ради кудесника?
На этот раз книга смотрит на меня всеми четырьмя. И если у человека глаза — зеркало души. То книга? Что отражают её глаза? Глубину текста? Мудрость веков? В любом случае они затягивают, как смерчи, в бездну смыслов, до самого дна историй. Чтобы оттуда, изнутри увидеть всё полотно происходящего.
И я тоже вижу — радугу, изгибающуюся ярким мостиком между реальностью и вымыслом, между страхом неизведанного и узнаванием вечного. И нет ничего прекрасней той радуги.
— Так на что? — шелестит книга.
— На всё, — говорю я, — даже на смерть.
— Умирать не придётся, — шуршащий голос книги немного щекочет слух, — ты должна пойти в Злобнолес, найти Поляну Корявого Дуба и призвать на неё радугу. Потом собрать все цвета в одной капле росы и напоить ею кудесника. Тогда он оживёт.
Книга замолкает и, кажется, даже засыпает. А мне хочется смеяться. Нет для феи ничего проще и естественнее, чем создание радуг. Теперь я знаю, что справлюсь и мне легко.
Мне хочется петь, как поют нимфеи, приветствуя луну.
Теперь я сильна и знаю, что справлюсь.
К себе я прилетаю счастливой и проваливаюсь в добрый сон. Со мной снова сёстры, и мы играем в догонялки на цветущем лугу. И теплый дождь осыпает нас радужными брызгами.
Просыпаюсь довольная и с улыбкой… Но она, впрочем, тут же сползает, когда вижу на уровне плеча мигающий полупрозрачный голубоватый конверт. Дорогое начальство вспомнило. Его только и не хватало.
Быстро привожу себя в порядок и тащусь к зеркалу маговидения. По ту сторону — Моргана. Ну конечно, кто бы ещё стал будить меня в такую рань.
Тёмная колдунья окидывает меня циничным взглядом и произносит:
— Что-то ты сдала, подруга.
— И тебе не хворать, — лениво отзываюсь я и сажусь на пуфик у зеркала.
— Не дождешься, — кривится Моргана.
— Вот и славно, — вполне дружелюбно отвечаю я. После недавнего сна я в приподнятом состоянии духа, и понизить его не способен даже вид кислой мордахи Морганы.
Интересно, а ей-то чего не спится?
— В общем, тут такое дело, — начинает тёмная, и я понимаю, что дело это самое весьма неприятно, но гоню дурные предчувствия, — Маб и Мерлин уехали на учёный совет по соблюдению баланса, а я тут всех замещаю. Вот и решила всех проверить и спросить отчёт.
— Прямо с утра?
— Конечно! Такие дела надо начинать с утра! Ну, так что там у тебя, завтра истекает срок твоей миссии. Хмурус уже готов повести кого-нибудь под венец?
Чёрт! Я совсем забыла об этой миссии. И месяц пролетел так быстро!
Что мне остаётся? Только честность.
— Прости, Моргана, но мне нечем отчитаться. В своё оправдание могу сказать, что жизнь в Академии Тёмного колдовства не сахар.
Она фыркает.
— Ты мне будешь рассказывать? Это же моя альма-матер. Я в своё время там каждый уголок знала.
О, а вот это уже неплохо. Особенно, учитывая недавние события. К тому же студенты в своих проказах действительно могут забраться в те уголки, о существовании которых преподаватели даже не подозревают.
— Скажи, а когда ты училась, Хмурус уже был ректором?
— Нет, — Моргана обхватывает подбородок тонкими наманекюренными пальцами. — Его назначили в год моего выпуска.
— А кто был ректором до него?
Странно, что это не пришло в наши светлые головы раньше. Ведь следы первый след вещников относился к Поздне-незапамятным временам.
