– Какого хера? – потребовал Рэй, увидев взрыв. Шеф секьюрити Дмитрий Шульгин только и смог что-то пробормотать насчет боеприпасов. Каких боеприпасов? Что, собственно, произошло? Машина попыталась прорваться наружу, загорелась и перевернулась. Теперь она лежала на крыше. Больше ничего не двигалось. Даже толпа у ворот застыла в немой неподвижности. Как на фотографии. Застывшее изображение. Время остановилось. Рэй моргнул. Заряд снежной крупы ужалил его в лицо.
– Дроны, – объявил Шульгин. И как будто разорвал завесу молчания. В толпе заголосили.
Дроны. Вот эти штуки, порхающие над горящим автомобилем? Мячики с крылышками?
– Что значит «дроны»? – спросил Рэй.
Зеваки начали разбегаться к автомобилям. Фары вспыхивали, их лучи прорезали темную прерию. Всем вдруг страшно захотелось домой.
– Ничего хорошего, – ответил Шульгин, хотя Рэй к тому моменту уже забыл про свой вопрос. Шеф секьюрити отступил на обочину, словно желая броситься прочь. – Смотрите!
Во враждебной пустоте за воротами со скрежетом открылась водительская дверь пылающего автомобиля.
Когда машина наконец остановилась, Боб мало что соображал помимо того, что надо из нее выбраться. Подальше от пламени и от окровавленного, обугленного объекта, в который почему-то превратилась Кортни. Где-то в глубине сознания вертелась мысль, что нужно ей помочь, но ровно там же гнездилась еще одна мысль, совсем неприятная – Корт уже не поможешь. Он любил Кортни, во всяком случае ему нравилось так думать, и он часто испытывал к ней совершенно неподдельную страсть, однако больше всего на свете ему хотелось сейчас оказаться как можно дальше от ее изуродованного тела и от пылающей машины.
Боб пополз прочь от Кортни к водительской двери. Помятая дверь не желала открываться, ручка попросту осталась у него в руке. Растопырившись между рулем и спинкой сиденья, он стал лупить в дверь ногами. Ступни пронзила адская боль, однако дверь со скрипом и стоном чуть провернулась на погнутых петлях. Боб сумел надавить на нее, открыть пошире – и вывалился наружу, глотая холодный воздух. Поднялся на колени, затем, пошатываясь, – на ноги.
На этот раз он хорошо рассмотрел устройство, взмывшее вверх из высокой травы. Так получилось, что он как раз смотрел в нужную сторону и разглядел его очень четко – небольшой объект, совершенно здесь неуместный и, вероятно, вообще последнее, что ему предстояло увидеть в жизни. Круглый, окрашенный в защитный бурый цвет; в воздухе его держали жужжащие пропеллеры. Объект завис над землей примерно на уровне головы Боба. Боб смотрел ему прямо в глаза – если исходить из того, что вот эти небольшие впадины были эквивалентом глаз. Он сразу понял, что это боевое устройство, хотя ни разу не видел ничего подобного ни в армии, ни на сборах. Бежать ему и в голову не пришло. От такого не убежишь. Он просто застыл на месте и стал закрывать глаза, но так и не успел закрыть полностью. Успел лишь почувствовать, как кожу лица жалит снег. Потом – короткую, жгучую тяжесть в области сердца, и больше уже ничего не было.
Для толпы этого последнего действия пограничной драмы оказалось более чем достаточно. В полном молчании люди смотрели, как убитый – если это слово применимо к окровавленному кулю, из которого торчат человеческие внутренности, – валится наземь. Затем раздались панические вопли, потом – рыдания. Хлопали двери машин, школьники разворачивали мопеды, чтобы в панике устремиться сквозь снежный полумрак назад, к огням Слепого Озера.
Когда зрители разбежались, Шульгину стало легче добиться подчинения и от своих секьюрити. Их тоже ни к чему подобному не готовили. В массе своей это были просто дружинники, нанятые, чтобы не позволять пьяным или безбашенной молодежи лезть куда не следует. Были среди них и ветераны, однако большинство никогда не служило в армии. Сказать по правде, думал Рэй, от них ничего особого сейчас и не требовалось, просто организовать мобильное оцепление вокруг продолжавшего ползти грузовика и не дать отдельным оставшимся гражданским попасть под колеса. Справились они с задачей на удивление не- плохо.
Через пятнадцать минут после того, что произошло за воротами, черный транспортник остановился внутри периметра Слепого Озера.
– Эти машины служат для доставки, – пояснила Крису Элейн. – Они просто сбрасывают груз и отправляются обратно. Вон, смотри, грузовой отсек начинает откры- ваться.
Крис смотрел, но почти ничего не видел. Перед глазами стояло зрелище атаки на пытающийся вырваться автомобиль. Там, в темноте, огонь уже почти погас, остались только дымящие угли в мокром снегу. Там умерли люди, один или даже несколько человек, и смерть их, решил Крис, одновременно служила предупреждением населению Слепого Озера. Прохода нет. Ваш городок превратился в клетку.
Транспорт начал двигаться в обратную сторону, словно выползая вместе со всей броней из-под обычного морского алюминиевого контейнера, который обнаружился внутри. Освободив контейнер, транспорт ускорился, прошел через открытые ворота и направился к Констансу. Дымящиеся останки автомобиля он отбросил с дороги на обочину, словно ничего не значащий мусор.
Ворота начали закрываться.
Все как по маслу, подумал Крис. Если забыть о погибших.
Контейнер остался внутри. Утомленные секьюрити поспешно оцепили его… только приближаться никто из них не спешил.
Крис и Элейн слегка отступили назад, чтобы лучше видеть. Задняя стенка контейнера, похоже, удерживалась в своем положении единственным рычагом. Последовал диалог между Рэем Скаттером и другим мужчиной, в котором Элейн опознала начальника секьюрити Слепого Озера. Последний наконец шагнул сквозь оцепление и решительно потянул за рычаг. Стенка распахнулась.
Человек пять его подчиненных включили фонарики и направили их внутрь. Контейнер был забит картонными коробками. Надписи на некоторых Крис сумел разо- брать.
Кукурузные хлопья. Овощи. И еще овощи.
– Продукты! – воскликнула Элейн.
Мы здесь надолго, подумал Крис.
Часть вторая
Зеркала из жидкой ртути
Десять
Интеллект декаподов неизмеримо превосходил человеческий, и у них даже не возникало мысли, что люди тоже разумны. По-видимому, для декаподов люди выглядели кем-то наподобие зверушек, а города и промышленность производили на них не больше впечатления, чем на обычного человека производит муравейник – если не считать того забавного чувства, с которым он сравнивает муравьиную общину со своей собственной.
Лесли Фрэнсис Стоун. Люди в марсианском зверинце. 1936
– Крис Кармоди? Вы сюда что, пешком тащились, что ли? Сбивайте-ка снег и заходите. Я – Чарли Гроган.
Главный инженер Глазной Впадины Чарли Гроган оказался крупным мужчиной, однако объем ему обеспечивала скорее мышечная масса, чем жир. Он протянул Крису массивную ладонь. Волосы еще не начали редеть, хотя на висках уже белые. Спокоен, уверен в себе.
