Как с ребенком, подумала Тесс; ей это в школе объяснили. Оплодотворенная клетка делится на две, потом – на четыре, на восемь… из клеток образуются сердце, легкие, мозг, человек. Это и есть «сложность»?
Да, ее существенная часть, сказала Зеркальная Девочка. Часть длинной, очень длинной цепочки рождений. В охлаждающейся и расширяющейся Вселенной образовались звезды; ядра древних звезд обогатили облака галактик кальцием, азотом, кислородом, металлами; новые звезды сконденсировали эти элементы в виде каменных планет; на планетах, подвергшихся бомбардировке льдом из аккреционных дисков звезд, появились океаны; возникла жизнь, и начался еще один рассказ: одиночные клетки объединялись в странные коллективы, появились многоклеточные создания, а следом – мыслящие существа, достаточно сложные, чтобы история Вселенной поместилась внутри их кальцинированных черепов…
«Рассказ на этом заканчивается?» – подумала Тесс.
Ничего подобного, возразила Зеркальная Девочка. До конца еще далеко. Мыслящие создания стали строить машины, сказала Зеркальная Девочка, все сложнее и сложнее, и в конце концов они построили машины, которые тоже мыслят и даже более того: способны встроить свою сложность в структуру потенциальных квантовых состояний. Культуры мыслящих организмов создают подобные узлы чрезвычайно уплотненной сложности с той же неизбежностью, с какой сверхтяжелые звезды схлопываются в сингулярность.
Тесс спросила: это как раз то, что сейчас происходит в полутемных коридорах Ока?
«Да».
– А что будет потом?
«Человеку не понять».
– И какой у рассказа конец?
«Никто не знает».
– Это что, папин голос?
Голос доносился из галереи БЭК-колец.
«Да».
– Что он там делает?
«Хочет умереть», – сказала Зеркальная Девочка.
Галерея БЭК-колец была круглой, словно хирургический театр. На противоположной стороне Крис видел мутные силуэты Рэя и Тесс, искаженные стеклянными панелями. Стекло должно было быть прозрачным, однако его закрывало нечто, похожее на морозные узоры в виде колонн. Внизу, где находились пластины, явно происходило что-то катастрофически странное.
Крис пригнулся и начал медленно продвигаться вдоль периметра галереи, прислушиваясь к монотонному голосу Рэя.
– Я ее не ненавижу. Какой смысл? Она преподала мне урок, который мало кто усваивает. Мы живем во сне. Нам снятся поверхности. Но она не более чем рассказ.
Голос Тесс был неестественно спокоен:
– А чем еще ей быть?
Стараясь не выдать себя движением, Крис подобрался ближе.
Рэй сидел на полу, раскинув ноги. Тесс сидела у него на колене. Она заметила Криса и улыбнулась ему. Ее глаза сияли.
В правой руке Рэй держал нож. У самого горла Тесс.
Разумеется, это была не Тесс.
Рэй чувствовал себя так, словно сорвался с обрыва и летит, ударяясь о камни, одна неисцелимая травма за другой, однако это был последний удар, с лета в землю, ярчайшее осознание: то, что он принял за Тесс, – не его дочь, а симптом ее болезни. Быть может, симптом поразившей их всех болезни.
– Ты пришел меня убить, – сказала Зеркальная Де- вочка.
Рэй держал нож у ее горла. У Зеркальной Девочки было тело Тесс, голос Тесс, но ее выдавали глаза. Глаза и то подробнейшее знание всего о себе самом, которое он в них читал.
– Ты думаешь, что все, кроме боли, ложь, – прошептала она. – Но ты ошибаешься.
Это было уже слишком. Он прижал нож к впадинке в ее горле – невозможная казнь первобытной стихии, что приняла форму его единственного ребенка – и с усилием провел лезвием по бледной коже.
Ожидая, что хлынет кровь.
Крови не было. Лезвие не встретило сопротивления.
Девочка просто исчезла, как лопнувший мыльный пузырь.
Глубоко под землей снова что-то дрогнуло, и полупрозрачные стеклянные стены галереи посыпались дождем осколков.
Это не Тесс, подумал Крис. И тут же услышал позади себя торопливый перестук шагов, тонкий испуганный голосок… Нет, вот Тесс, и она бежит к отцу.
Он успел обернуться как раз вовремя, чтобы схватить ее за плечи и поднять в воздух.
Она стала пинаться и извиваться.
– Пусти!
Стеклянные стены осыпались, открыв вид из галереи на зал БЭК-колец. Струйки вещества, напоминающего перламутр, потекли по полу, образуя симметричные кружевные структуры. Резко запахло озоном.
Рэй с трудом встал, моргая, словно человек, пробудившийся от кошмара – или провалившийся в кошмар. И сделал шаг в сторону зала БЭК-колец, разверзшегося перед ними ямой. Свет люминесцентных ламп над головой стал тускнеть.
– Рэй, – сказал Крис. – Послушай-ка, приятель. Мы в опасности. Надо выбираться. Вывести Тесс наверх.
Девочка у него в руках перестала биться, ожидая, что ответит отец. Крис по-прежнему держал ее за плечи.
Рэй Скаттер уставился в бездну у своих ног. Зал БЭК-колец был сейчас окутанным хрустальной порослью колодцем в три этажа глубиной, бочкой, полной битого стекла.
– Само собой, мы в опасности. В этом-то все и дело.
– Может, ты и прав. Я не собираюсь спорить. Нужно вывести Тесс наружу. Нужно спасать твою дочь, Рэй.
Похоже, Рэй призадумался над этим предложением, а потом окинул их обоих долгим утомленным взглядом. Крис еще никогда в жизни не видел на человеческом лице подобной усталости.
Потом лицевые мускулы Рэя расслабились, словно ему удалось наконец разрешить беспокоившую его сложную загадку. Он улыбнулся и сказал:
– Вот ты и спасешь.
И шагнул через край.
Тесс вырвалась у Криса из рук и бросилась туда, где только что стоял ее отец.
Тридцать шесть
Субъект исчез, исчезли величественные арки из переливающегося камня, исчезло сухое плоскогорье UMa47/E. Маргерит моргала, пытаясь сориентироваться во внезапно наступившей темноте. Постепенно проступали очертания конференц-зала без окон на втором этаже клиники Слепого Озера. Колени подломились, и она ухватилась за стул. Прямоугольный экран на стене мигал бессмысленным шумом. Потеря осознаваемости, подумала Маргерит.
Как долго она отсутствовала? Если вообще отсутствовала… Скорее всего, она не покидала этой комнаты, хотя каждая клеточка тела вопила, что она побывала на UMa47/E, что она коснулась пальцами грубой кожи Субъекта.
Пустая комната, клиника, метельное утро в Слепом Озере, Рэй сошел с ума… Как ей снова вставить себя в этот рассказ? Тесс сейчас внизу, в приемном покое, с Крисом, Элейн и Себастьяном. Маргерит сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и шагнула в коридор.
