Леха сдавленно ахнул. Меньше минуты – и минус шесть самолетов! Нехило! Эх, нашим бы такую ПВО в сорок первом! Глядишь, пришедший в себя на обочине дороги несколькими днями назад десантник Степанов и не грохнулся б в обморок после осмотра разбомбленной и расстрелянной колонны…
Уцелевшая тройка «Ю-87», завывая нещадно насилуемыми движками, поспешно отвернула в сторону, ломая строй и уходя на новый круг. Любопытно, что фрицевские летуны сейчас по-думали? Что русские применили против них какое-то новое зенитное орудие? Ну да, скорее всего, именно так. И как поступят?
Вслед набирающим спасительную высоту «лаптежникам» снова зататакали тридцатисемимиллиметровые зенитки; протянули огненные жгуты счетверенные пулеметы. Продолжавшие вести огонь зенитчики даже не подозревали, какую услугу оказали неожиданным союзникам: заметив в небе привычные росчерки трассирующих пуль и взрывы осколочных снарядов, гитлеровские пилоты все-таки решили продолжить атаку. Ну да, в принципе понятно – сталкиваясь с чем-то непонятным, человеческое сознание всегда ищет наиболее простое объяснение случившемуся. И сейчас «птенцы Геринга» наверняка решили, что погибшим товарищам просто не повезло напороться на слаженный залп русской батареи ПВО. Зато сейчас они поквитаются, перемешав с землей сначала зенитчиков, а затем ударят и по подсвеченным сигнальными ракетами позициям противника.
И это, разумеется, оказалось фатальной ошибкой.
Ведущему почти сразу же прилетело в фюзеляж, нарушив что-то в силовом наборе корпуса и оторвав хвост – самолет закувыркался вокруг оси и, не снижая скорости, размазался о землю в нескольких десятках метров от реки. На этом нервы фрицевских пилотов не выдержали. Пилоты двух последних «юнкерсов» продолжать атаку не стали, отвернув. Причем отворачивали они столь лихим маневром, что Алексей нисколько не сомневался, что на аэродром летуны, равно как и бортстрелки, вернутся с покрасневшими от лопнувших сосудов склерами, поскольку перегрузка. Если, конечно, вообще вернутся. Ну, вот, угадал: буквально в метре от фюзеляжа практически одновременно вспухло сразу два смертоносных осколочных облачка. Растягивая густеющий с каждой секундой темно-серый шлейф, фриц тяжело развернулся и потянул к своим. От самолета отделились черные капли сброшенных в воду бомб – пилот старался максимально облегчить машину. Вслед ему спецназовцы не стреляли: далековато, да и затянутое дымом небо, вероятнее всего, сожрет львиную долю энергии плазмы, заодно выдав позиции стрелков пехотинцам.
Последней «штуке» повезло больше всех, ее не зацепили ни зенитчики, ни выстрелы штурмовых винтовок. Неприцельно освободившись от бомбовой нагрузки, фашистский летун рванул на запад на максимальной скорости, постепенно набирая высоту. Глядя на быстро превращающуюся в черную точку машину, Степанов лишь криво ухмыльнулся – ну, фриц, сегодня точно твой день! Тут не то что шнапса выпить – тут нажраться как следует нужно! В полную зюзю. Поскольку ты даже не догадываешься, как тебе на самом деле повезло…
– Сдуреть можно… – сдавленно пробормотал Борисов, до боли сжимая – и даже не замечая этого – плечо десантника. «Спасибо, хоть здоровое», – автоматически отметил тот, не мешая, впрочем, товарищу в полной мере насладиться картиной впечатляющего разгрома ненавистных «коллег» из люфтваффе, пусть и не тех, что за неполных пять минут в пух и прах разгромили его эскадрилью в день их знакомства.
– Семерых вглухую сшибли! Семерых, Леша! Еще и восьмого подранили, тяжко идет, мотор наверняка побили! Верно говорю, километров через несколько свалится, гадина! Не удержит фашист машину, тяжелая она, а скорость невысокая. Ахнется где-нибудь в лесу, недотянет до аэродрома!..
…Леха же, глядя на взрывающиеся и падающие «лаптежники», неожиданно подумал: «Да, эффектно – просто слов нет. И эмоций тоже. Но вот что интересно: если прямо сейчас местность накроет какой-нибудь непробиваемый энергетический супер-пупер купол и распахнется портал в их мир – мол, возвращайтесь живенько, едва-едва вас отыскали! – как Локтев со товарищи поступит? Тут же рванут к себе в будущее? Вместе с бесценной информацией, от которой, вероятнее всего, зависят миллионы жизней? Десятки миллионов? Или все же предпочтут остаться, как минимум пока не станет ясно, что их помощь больше не нужна? А как бы он сам поступил на их месте? Ведь вчерашним утром он, как ни крути, согласился уйти. Пусть и не совсем по собственной воле, и башка после всего произошедшего накануне туго варила, но СОГЛАСИЛСЯ оставить товарищей и сбежать в свое безопасненькое и привычненькое будущее! С набитыми жратвой и шмотьем супермаркетами, навороченными смартфонами, «эффективными манагерами» на каждом шагу – и прочей никому в принципе не нужной лабудой, цена которой – полкопейки в базарный день. И как?
Сложный вопрос, ох сложный! Космодесантники ведь не наемники какие, а кадровые военные, спецназ, значит, пойти против приказа командования для них – настоящее преступление. И впереди ждет трибунал – ну, или как минимум служебное расследование, если начальство решит не выносить сор из избы и учесть особые обстоятельства: не каждый же день они людей в далекое прошлое отправляют, не говоря уж о том, что теперь линий исторической вероятности имеется как минимум две штуки. Кстати, коль уж о подобном задумался, то и себе аналогичный вопрос нужно задать: а им с Иркой в подобной ситуации как поступить? Хотя почему «им»? Нет уж, на этот раз он точно никуда сбегать не собирается, хватит, набегался! Тут его место, на войне! Которая теперь ничуть не в меньшей степени его, чем того же Батищева или Васьки! Но вот девчонку необходимо при первой же возможности отсюда сплавить, ей тут точно не место, только мешать станет. Как тут нормально воевать, когда такой груз на руках висит? Да уж, ситуёвина – нарочно не придумаешь»…
– Не, ну ты видал, а, видал? Как мы их расчихвостили, сволочей? – продолжал меж тем восторгаться товарищ, даже не заметив, как зачислил и себя, и десантника в число победителей короткой воздушной схватки. Собственно, почему бы и нет? Как там по классике: мы пахали, я и трактор?
– Видел, Вась, – покладисто согласился Степанов. – Классно получилось. Офигенно даже. Ты только это, руку мою отпусти и не торчи возле окна. Фрицы нас пока не срисовали, но и нарываться не стоит.
– Ой… извини, Леш, – Борисов торопливо отпрянул в сторону, укрываясь за стеной. – Чего там?
– Тихо, видать, не только мы с тобой стрельбой по тарелочкам по самое не могу впечатлились, но и продвинутые гейропейцы тоже.
– По каким тарелочкам? – нахмурился летун. – Почему по тарелочкам-то?
– Да спорт такой есть, из охотничьих ружей по летящим мишеням пулять. Вроде бы даже олимпийский.
– И только-то… – вроде бы даже расстроился тот. – Я уж думал что-то эдакое, интересное. А так? Баловство какое-то сплошное! Нет, спорт я люблю и физкультуру тоже, полезное дело, а вот Олимпиады всякие? Да ну их в баню! Вот пять лет назад фашисты свою собственную Олимпиаду устроили, куча стран к ним в гости приехала, нам политрук рассказывал. А потом они войну против всего мира начали. Так что даже и хорошо, что нас туда не пригласили, вот я как думаю! Нечего к гадам всяким ездить! Бить их нужно! Где видишь – там и бить, вон, как сейчас!
