Повторяя маневр своего флагмана, британские суда плавно огибали турецкий флот, выходя на ветер. За «Дартмутом» – «Тальбот», за «Тальботом» – «Зебра».
Поравнявшись с англичанами, турки легли в дрейф. По приказу Кодрингтона от борта фрегата «Тальбот» отвалила шлюпка. Капитан фрегата Фридрих Спенсер, прибыв на адмиральское турецкое судно, изъявил удивление столь неожиданному нарушению трактата турецкой стороной и известил от имени своего командующего, что будет палить по всякому, кто решится пройти мимо «Азии».
– Если будет сделан хотя бы один выстрел, то он послужит сигналом к полному истреблению вашего флота! – доходчиво объяснил ситуацию посланец британского командующего.
Слушая посланца, грузный и важный Петрона-бей, ведший наваринский флот, лишь мрачно теребил крашенную хной бороду.
– Я лишь ничтожный исполнитель воли моего повелителя! – с притворным вздохом произнес он, когда Спенсер замолчал в ожидании ответа. – До нынешней минуты я пребывал в полнейшей уверенности, что сэр Эдуард дал моему паше позволение послать флот в Лепант для смирения потерявших разум!
Когда же Спенсер заявил, что Кодрингтон не только не разрешал Ибрагиму-паше такие действия, а наоборот, категорически против них возражает, Петрона-бей послал на «Азию» своего младшего флагмана Реал-бея, моряка опытного и человека рассудительного. Но и рассудительному Реал-бею в ответ на его просьбу пропустить флот паши было отказано. Едва же шлюпка с младшим турецким флагманом подошла к борту своего фрегата, «Азия» наполнила ветром грот-марсель и «выпалила пушку», демонстрируя решительность своих намерений.
Не испытывая более судьбу, Петрона-бей развернул свою армаду обратно на Наварин. Лишь несколько мелких судов, воспользовавшись неразберихой перестроений, попытались было проскользнуть мимо англичан к Патрасу, но были отогнаны решительным маневром.
Держась в кильватере туркам, Кодрингтон проводил их до южной оконечности острова Занте, а затем, наполнив паруса ветром, ушел вперед, чтобы скорее соединиться с держащимися где-то поблизости русской и французской эскадрами.
Тем временем к турецкому флоту присоединилось еще полтора десятка судов. На головных линейных кораблях капитанами были отставные французские офицеры Летеллье и Бонпар, оба многоопытные и до денег жадные. На грот-мачте линейного корабля развевался личный флаг Ибрагим-паши: месяц над опрокинутым крестом. Готовые к бою, турки вновь повернули свои форштевни на Патрас.
И снова маленький, но дерзкий отряд Кодрингтона преградил им путь. Над «Азией» подняли сигнал о желании начать переговоры. Но Ибрагим-паша встречаться с британским флагманом не пожелал. Развернув флот, Ибрагим повел его в Наварин. С палуб турецких судов грозили кулаками, многозначительно проводили ладонью по шее. Ибрагим-паша чувствовал себя оскорбленным.
Чтобы не допустить новых попыток прорыва из Наваринской бухты, подле нее оставили «Дартмут». «Азия» и «Тальбот», чтобы запастись углем и водой, встали на якоря у входа в Зантский залив. Кодрингтон нервничал:
– Де Реньи бродит где-то рядом, но где же русские? Без них я не могу твердо ударить кулаком по столу!
В это время французский дозорный фрегат «Армида» домчался до острова Мило и сообщил де Реньи о вероломном выходе в море турок. Тот поспешил на помощь Кодрингтону. Но во время налетевшего шквала линейный корабль «Сципион» навалило на корабль «Прованс». Оба получили тяжелые повреждения. А «Прованс» потерял даже мачту. Скрипя зубами, де Реньи пришлось отправить оба своих линейных корабля чиниться на остров Корфу. Боевая сила французов сразу же уменьшилась вдвое.
Линейный корабль «Сципион» починится довольно быстро и вскоре догонит свою эскадру, что касается «Прованса», то его повреждения оказались настолько тяжелыми, что линкор пришлось отправить на ремонт в Тулон, и больше никакого участия в боевых действиях он не принимал.
Следующая ночь прошла относительно спокойно, но утром с «Дартмута» сообщили о новой попытке Ибрагим-паши пробиться к Патрасу. В шесть часов пополудни Кодрингтон вышел на пересечку курса туркам.
– Штурман, место! – не оборачиваясь, бросил вице-адмирал склонившемуся над картой лейтенанту.
– Траверз мыса Папас, сэр! – прокричал тот ему.
Кодрингтон подошел к стоявшему подле капитану Курцону:
– Вовремя успели. Еще час-другой, и ищи их по всем проливам!
В знак презрения к англичанам Ибрагим-паша велел не поднимать флаги. Это был уже вызов! Почитая себя за первых моряков, подданные Георга IV сочли это оскорблением небывалым. Ответом англичан был шквал ядер, которые Кодрингтон обрушил рядом с бортами турецких судов. Огромные султаны всплесков быстро образумили строптивцев, и турки флаги подняли и к Наварину отвернули.
– Где же де Реньи? Где русские? – терзался неизвестностью британский адмирал. – Еще один прорыв Ибрагима, и мне не останется другого выхода, как лечь костьми на его пути!
Можно представить себе восторг британских моряков, когда в туманной дымке просыпающегося моря они увидели спешащий к ним фрегат – то был наш «Константин».
Скоро капитан 2-го ранга Степан Хрущев, смело хлебая грог в кают-компании «Азии», уже делился последними новостями.
* * *
Несмотря на все переговоры, боевые действия между турками и греками как в Морее, так и в прибрежных к ней водах ни на день не прекращались. Война есть война, где каждый использует любой промах своего противника. Еще в начале сентября 1827 года в водах Патрасского (Коринфского) залива появился со своей греческой флотилией в двадцать три вымпела адмирал Кокрейн. Встав на якорь у Миссолунги, он стал ждать греческие войска генерала Черча. Когда после переговоров в Наварине с Ибрагим-пашой Кодрингтон посоветовал Кохрейну увести свою флотилию в Архипелаг, тот поступил вполне разумно. Главные силы адмирал увел с собой, но оставил в заливе «на всякий случай» вполне боеспособный отряд: паровой корвет «Картерия», бриг «Сувенир», две шхуны и пару канонерских лодок, под общим началом давнего добровольца – филэллина «командора» Гастингса. Корвет «Картерия», что значит в переводе с греческого «Постоянство», был первым пароходом греческих ВМС, построенным в Англии на деньги так называемого второго английского займа. Паровая машина была еще весьма несовершенна и часто выходила из строя.
Едва Гастингсу стало известно, что турки и египтяне продолжили уничтожение греческих деревень, было решено им отомстить. Отряд судов незаметно проник в глубь Патрасского залива и 18 сентября с ходу внезапно атаковал турецкую флотилию. Бой был недолог, но жесток. Корвет «Картерия», действуя новейшими бомбическими орудиями, сжег два турецких брига. Уже в самом начале схватки вышла из строя примитивная паровая машина, пришлось биться более привычно, под парусами! Враги сошлись вплотную, и ядра прошибали корпуса судов насквозь, вынося в море вместе с кусками борта остатки человеческих тел. По зеркальной глади залива клубился едкий пороховой дым. Пока турки смогли сориентироваться в обстановке, у них осталась только половина сил. Исход сражения был уже предрешен.
