– Будь у венцев флот поболее, то они бы нам здесь цирк бы устроили! – говорили в те дни между собой наши, – Но, как говорится, бодливой корове Бог рогов не дал!
* * *
Общие распоряжения, диспозицию на вход в бухту и главное руководство, как старший по чину, с общего согласия взял на себя вице-адмирал Кодрингтон.
Всю ночь между лежащими в дрейфе судами сновали шлюпки, развозя засургученные пакеты с инструкцией Кодрингтона. Капитаны срывали печати, читали назначенную им диспозицию, потом собирали офицеров и знакомили их с посланием командующего.
Внезапно у Наварина показался турецкий бриг «Крокодил», тот самый, который Ибрагим не столь давно посылал в Константинополь с гонцом после памятной встречи адмиралов с наместником. Кодрингтон подумал-подумал и пропустил «Крокодила» в бухту.
– Несколько мелких пушек соотношение сил не изменят, зато на бриге могут быть бумаги султана, которые заставят Ибрагима быть сговорчивее! – так объяснил подчиненным свое решение Кодрингтон.
Из воспоминаний лейтенанта Рыкачева: «Ветер дует в губу; беспрестанные переезды с одного адмиральского корабля на другой, мелкие суда, маневрировавшие под самым берегом, – все это вместе предвещало, что дело клонится к действительной и трудной атаке. Но в 12 часов (т. е. в полдень. – В.Ш.) мы были поражены видом турецкого брига, вошедшего в самую середину нашего флота… К удивлению многих, его пропустили в бухту. Это обстоятельство несколько умерило наше воинственное настроение и заставило делать мирные заключения. В то же время… потребовали капитанов на адмиральский корабль. Они разъехались оттуда очень скоро. Адмирал (Гейден. – В.Ш.) приказал им, чтобы корабли и фрегаты были готовы следовать за ним в Наваринскую бухту, куда, может быть, сегодня же пойдет весь соединенный флот… Наш капитан, собрав лейтенантов, показал нам диспозицию, которую должен занять… флот в Наваринской бухте… Вслед за капитаном возвратились и офицеры, посланные за приказаниями на флагманский корабль. Они привезли приказ сэра Э. Кодрингтона и краткое воззвание графа Л.П. Гейдена…»
В преддверии входа в Наваринскую бухту определился и окончательный состав союзных эскадр. Англичане имели: три линейных корабля – 86-пушечную «Азию» (флаг вице-адмирала Кодрингтона), 74-пушечные «Геную» и «Альбион», фрегаты 50-пушечные «Дартмут» и «Глазго», 48-пушечный «Кембриан», 32-пушечный корвет «Тальбот», бриги 18-пушечные «Роза» и «Филомель», 14-пушечные «Москито» и «Бриск», а так же 10-пушечный тендер «Гинд».
Французкая эскадра состояла из трех 74-пушечных линейных кораблей – «Сципион», «Тридан» и «Бреслав», 60-пушечного фрегата «Сирена» (флаг контр-адмирала де Реньи), 44-пушечного фрегата «Армида» и двух 14-пушечных шхун – «Алсиона» и «Дафна».
Что касается российской эскадры, то ее состав в те дни был такой: 84-пушечный линейный корабль «Гангут», три 74-пушечных линейных корабля – «Азов» (флаг контр-адмирала Гейдена), «Иезекиль» и «Александр Невский», два 44-пушечных фрегата – «Константин» и «Проворный», два 36-пушечных фрегата – «Елена» и «Кастор», а также корвет «Гремящий».
Согласно плану Кодрингтона, весь союзный флот должен был войти в Наваринскую бухту двумя колоннами. Правая колонна – в составе трех английских линейных кораблей и следующих за ними трех французских линкоров и фрегата. Эту колонну должен был вести сам Кодрингтон. Вторую колонну составила русская эскадра – 4 линейных корабля и 4 фрегата. Ее должен был вести Гейден.
Войдя в бухту, англо-французская колонна должна была встать против правой (восточной) стороны турецкой «подковы». Свою флагманскую «Азию» Кодрингтон предполагал разместить против турецкого линкора под флагом капудан-паши. Остальные британские линейные корабли должны были взять на прицел турецкие линкоры. К зюйд-осту от «Азии» напротив судов египетской эскадры должны были встать на якорь французские линкоры. В этом тоже был свой смысл. На египетской эскадре находилось много французских инструкторов, и Кодрингтон надеялся, что последние сделают все возможное, чтобы не допустить братоубийственной бойни. Фрегаты англичан и французов должны были совместными усилиями блокировать западную сторону неприятельской дуги.
Русская колонна должна была расположиться вслед за англичанами в центре полукружия, усилив тем самым боевые порядки союзников.
Помимо этого в особый отряд был выделен фрегат «Дортмунд» с несколькими мелкими судами. На него возлагалась задача отвода в сторону турецких брандеров «на такое расстояние, чтобы они не могли повредить какому-либо из судов соединенного флота».
Кодрингтон в своей инструкции писал: «…Если время позволит, то стараться прежде открытия огня со стороны турецкого флота положить противоположно один другому и перпендикулярно линии по два якоря и привязать к каждому еще по особому канату, посредством коих можно было бы удобно обращаться в обе стороны (т. е. стать способом фертоинг. – В.Ш.). Без приказания не палить; если же который из турецких кораблей откроет огонь, то его истребить немедленно. В случае сражения и могущего случиться беспорядка советую привести на память слова лорда Нельсона: “Чем ближе к неприятелю, тем лучше”».
Что касается Гейдена, то он в своем кратком воззвании к русским морякам высказался так: «Мне ничего более не остается желать, как того, в чем я, и уверен, что каждый из нас будет стараться исполнить долг свой и сделает честь Российскому флагу в виду наших союзников».
Всю ночь на союзных эскадрах готовились к возможному завтрашнему столкновению. Командиры проверяли подчиненных офицеров, те наставляли унтеров, последние же в свою очередь следили за тем, что и как делают матросы. Подле пушек ставились картузы первых выстрелов, чтобы первые залпы были незамедлительными, в деках щедро сыпали песок, чтоб ноги не скользили по крови. Священнослужители все время среди своей паствы: ободряют, внушают, поддерживают.
Под утро в жилых палубах одни разговоры и воспоминания: британцы и французы – о жизни своей в ливерпулях да марселях, наши же – о деревеньках рязанских да тамбовских.
В кают-компаниях тем временем офицеры за столами. Ревизоры на сей раз выдали всего щедро. Вначале тосты, затем песни и даже танцы. Когда ж расходились, то каждому, наверное, думалось о дне предстоящем: будет ли жив он сам, что станется с его семьей. Заходя к товарищам, делали поручения на случай своей смерти, писали завещания.
Над морем стояла зловещая тишина. Не слышалось даже плеска волн. Лишь изредка на близстоящих судах свистали вахтенные, да доносился лай собак со стороны Наварина.
С первыми лучами солнца на палубах оживление: командиры обходят палубы, артиллеристы холостыми залпами прочищают орудийные стволы. В подзорные трубы теперь были хорошо видны ослепительно белые дома Наварина, террасами сходящие к берегу, густые пальмовые рощи. Из-за скал острова Сфактория угадывался частокол оттоманского флота. Несмотря на достаточную секретность флагманских совещаний, буквально на всех союзных судах даже последний юнга знал, что Кодрингтон уже определил порядок захода эскадр в бухту, и теперь все ожидают только благоприятного ветра.
