Первым по прибытии «Азова» в Кронштадт побывал на нем командующий эскадрой адмирал Кроун, въедливый и дотошный старик. Корабль ему понравился, и адмирал на прощание пожал руку Лазареву:
– «Азов» ваш отличается примерной опрятностью и обращает внимание своею чистотой. Об этом я буду докладывать начальству!
Затем после череды мелких проверок «Азову» устроили депутатский смотр – высшую и самую строгую проверку в российском флоте. На палубу линейного корабля прибыл весь цвет тогдашнего адмиралитета: вице-адмирал Пустошкин – герой Очакова и Анапы, контр-адмирал Сорокин – боевой соратник знаменитого Ушакова, прошедший с ним все черноморские и средиземноморские бои, генерал-интендант Головнин, знаменитый российский мореплаватель, и прочие не менее в своем деле сведущие. Целый день продолжался вымотавший всех – и проверяющих и проверяемых – смотр, пока вице-адмирал Семен Пустошкин наконец не объявил:
– Капитан, команда, да и сам корабль хороши, а нововведения на «Азове» придуманные, отмечаю особо, и полагал бы полезным на всем флоте использовать!
И уж в довершение всего посмотреть новые пополнение своего флота приехал сам император Николай I. И ему «Азов» с «Иезекилем» тоже пришлись по душе.
Лишь к ноябрю высокие начальники оставили прибывшие корабли в покое и команды смогли свободно вздохнуть. И «Азов» и «Иезекиль» были определены в состав бригады 74-пушечных линейных кораблей под командой контр-адмирала Логина Гейдена. Впереди была очередная морская кампания.
В ходе нее предполагалось продемонстрировать средиземноморским державам Андреевский флаг.
– Чтобы, ежели кто забыл, то вспомнил, а ежели кто и не забыл, то чтобы помнил и далее! – решил молодой император и велел звать к себе знаменитого кругосветчика и открывателя Антарктиды Фаддея Беллинсгаузена.
Когда капитан-командор прибыл, то ему было велено готовить к средиземноморскому плаванию фрегаты «Константин» и «Елена». Команды же укомплектовать офицерами и матросами гвардейского экипажа.
– Пусть проветрятся, а то у них от безделья одни революции на уме! – резюмировал Николай I.
Но вначале на фрегаты была возложена секретная и чрезвычайно важная миссия. Они должны были доставить английским банкирам 174 пуда (почти три тонны!) русского золота. Справившись с этой задачей, фрегаты вернулись в Кронштадт. Затем фрегат «Константин» был заменен на почти одноименный линейный корабль «Царь Константин», и отряд убыл в Средиземноморье. Плавание Беллинсгаузена ничем примечательным отмечено не было. Вдоволь поштормовав зимой в Средиземном море, суда посетили Сардинию и Тулон. Там Беллинсгаузен некоторое время ждал решения своей судьбы: ждать на месте возможного прибытия эскадры для оказания помощи грекам или следовать домой. В Петербурге мнения разделились. Адмирал Сенявин ратовал за то, чтобы суда оставить в Средиземном море, вице-адмирал Моллер – за то, чтобы вернуть.
– Команды судов за время непрерывного пребывания в море приобретут опыт ни с чем несравнимый, изучат театр, кроме этого наличие боевого отряда в столь важном для нас месте позволит действовать более смело в вопросах политических! – говорил Сенявин.
– Покупка продовольствия и неизбежные ремонтные работы будут стоить большой валюты! – аргументировал Моллер.
– Если мы хотим иметь боеспособный флот, то на плаваниях экономить нельзя, иначе это будет лишь груда дров! – возражал Сенявин.
Николай I внимательно выслушал обоих, сердечно поблагодарил за государственную заботу Сенявина, но принял сторону Моллера. В Тулон была отправлена бумага: идти в Кронштадт!
Сами моряки были, впрочем, этим плаванием вполне довольны.
– Хоть поразвеялись немного! – говорили они промеж себя. – Не все же время в «маркизовой луже» шляться! Дай Бог, чтобы за этим плаванием и иные были!
Глава вторая
Восстань, о, Греция, восстань!
В последних числах марта 1826 года император Николай I принимал в Зимнем дворце поздравления по случаю своего восшествия на престол от британского представителя герцога Веллингтона.
Событие это обратило на себя внимание всей Европы. Ведь на подобных встречах зачастую делаются важные политические заявления, объявляются целые поэтические программы. Что-то скажет теперь новый всероссийский самодержец? Насколько отныне будет угрожать европейскому спокойствию новое обострение русско-турецких отношений?
Наиважнейшим же в ту пору был для всех вопрос греческий, а потому европейские дворы пребывали в особом ожидании речи Николая I.
Вот уже несколько лет, как на Балканах шла ожесточенная борьба. Греки пытались, не считаясь с жертвами, сбросить с себя ярмо турецкого ига, воины султана карали за свободолюбие кроваво…
В Англии в ту пору царствовал король Георг IV – самый мерзкий из династии Ганноверов. Ни один из королей Англии за всю ее историю не был столь непопулярен в стране. Кутежи и сожительство с сомнительными особами, тайные браки и скандальные разводы, и самое разгульное пьянство. Увы, выбирать англичанам было особенно не из кого. Два младших брата Георга были во всем под стать старшему.
В 1811 году после помешательства короля Георга III его сын Георг был назначен регентом, а в 1820 после смерти отца взошел на престол. Современники отмечали, что королем Георг IV стал уже на исходе своих физических и психических сил, имея расшатанное пьянством здоровье и безнадежно загубленную репутацию. Первое, что сделал, надевши корону, Генрих IV, был развод с женой. После этого в Виндзоре последовали новые пьянки и скандальные похождения. В перерывах между ними король пытался заниматься политикой.
На росийскую миссию Веллингтона Георг IV возлагал большие надежды:
– Начинать новую политику, едва усевшись на трон, глупо! Вначале царю Николаю следует изучить старую!
Британскому монарху вторил лорд Каннинг, расчетливый и верткий, глава внешнеполитического кабинета:
– Царю Николаю незачем раскачивать европейские весы, которые с таким трудом остановил его старший брат на Венском конгрессе!
С мнением Лондона относительно возможных сюрпризов из Петербурга соглашалась и Вена в лице своего канцлера. Взвесив все «за» и «против», Меттерних объявил:
– Войны со стороны России быть не может. Ведь у Николая вот-вот начнется очередная схватка с персами за Кавказ, зачем же искать себе еще одного врага!
Турки, однако, были настроены не столь благодушно. И министр двора Саид-эфенди твердил султану Махмуду неустанно:
– Новый русский царь всю свою жизнь был солдатом. Теперь, сев на трон, он захочет стать и героем. Война неизбежна, и эта война будет с нами!
* * *
Император Николай встречал победителя Наполеона при Ватерлоо радушно. После обмена приветствиями и общих разговоров Веллингтон повернул беседу в нужное ему русло.
– Я сочувствую вам, ваше величество, что свое правление вы начали с усмирения гвардейского мятежа, – начал он издалека. – Думается, сейчас самое главное для вас – установление порядка по всей империи!
