– Что ж поделать! – почесал затылок Гейден, прочитавши отказное письмо из Неаполя. – Придется чиниться в здешних доморощенных условиях!
По его приказу капитан 1-го ранга Лазарев освидетельствовал повреждения на всех кораблях. Список предстоящих работ получился весьма обширным. Предстояло чинить и менять почти весь такелаж, приводить в порядок старые и шить новые паруса, укреплять набор и обшивку, конопатить палубы, менять массу блоков, бугелей и ван-путенсов. При этом большую часть работы командам предстояло делать самим. Но и это не все – как оказалось, на всех наших линкорах надо было менять мачты. На «Азов» и «Иезекиль» мачты еще удалось отыскать на Мальте, а для оставшихся заказывать в Англии.
Помимо всего прочего, местное адмиралтейство, разумеется, в первую очередь взялось ремонтировать английские корабли, оставив наши «на десерт».
* * *
Ла-валеттская опера давала для героев Наварина «Невольника в Багдаде» Россини. В переполненном зале публика стоя приветствовала моряков. Музыканты лихо отгремели англичанам «Правь, Британия, морями», французам – бурбонскую «Генри Четвертый», русским же – популярную в Европе песнь на возвращение императора Александра из заграничного похода «Ты возвратился, благодатный». Затем раздернулся занавес, заголосили арии невольники – представление началось.
Сюрприз ожидал собравшихся в середине второго действия. Дело в том, что помимо офицеров в оперу привели и немало матросов, которые явно тяготились непониманием происходящего на сцене и присутствием большого начальства. Видя это, в антракте директор оперы велел угощать скучающих матросов вином. Отбоя у раздатчиков не было. И когда во втором акте внезапно на сцене появились путающиеся в мотне шальваров турки, да к тому же еще что-то невнятно жалобно поющие тонкими тенорами, по залу пронеслось дружное: «Наварино! Наварино! Бей их!»
Первыми бросились в бой бравые англичане, в одно мгновение закидавшие оторопевших артистов пустыми винными бутылками. Публика стонала от восторга! Но когда, исчерпав запас своих снарядов, матросы пошли врукопашную, в дело вступили полицейские и вызванные гарнизонные солдаты; видя, что англичан начали теснить, в дело вступили французские матросы, а затем и наши. Власти снова послали за подмогой. Матросский приступ с трудом, но отбили, а самых храбрых отправили по кораблям. Насмерть перепуганные артисты, потирая ушибленные бока, кое-как допели свои арии.
И снова дневник лейтенанта Александра Рыкачева: «…В 4 часа поехали обедать на “Альбион”, куда нас звали в числе семи человек. Мы нашли стол уже совершенно готовым, и как только приехали, нам тотчас предложили садиться. Лейтенант Ботлер был объявлен президентом, старший штурман его помощником. Нас рассадили таким образом, чтобы каждый мог объясняться хотя бы с одним из своих соседей. Стол был сервирован прекрасно; кушанья также изготовлены были с большим вкусом… Вино вообще было превосходное. После жарких и соусов подали… разные пирожные, после чего президент стал предлагать тосты, перед каждым он приказывал налить полные рюмки и потом, обратив внимание присутствующих, произносил маленькую речь. Первым пили за здоровье императора и короля, потом за нации, за адмиралов и офицеров и прочие… По окончании официальных тостов сняли скатерти, подали десерт и другого вина… и начали передвигать графины друг к другу. Тогда с позволения президента стали предлагать тесты за здоровье присутствующих, после чего первый лейтенант предложил выпить за здоровье всех теперь сущих на море. Предлагая этот тост, лейтенант пропел приличную настоящему случаю песню. Другой английский лейтенант предложил выпить в память всех убитых в Наварине. Желая для нас передать сказанную им речь по-французски, он выразился очень забавно: “За здоровье убитых в Наварине!” – чему долго все смеялись. Таким образом, время шло весело, особенно много забавлял нас чиновник адмиралтейства Питт своими английскими матросскими песнями. Англичане тоже просили кого-нибудь из нас спеть что-нибудь по-русски. Князь Ухтомский довольно удачно пропел им “За царя, за Русь святую”, что, видимо, очень понравилось англичанам. Таким образом, время прошло до 9-ти часов вечера, не выходя из-за стола. Тогда сняли графины и десант со стола, снова накрыли скатерть и подали чай, после чего все разъехались в 11 часов вечера».
Пока офицеры поднимали тосты в кают-компаниях, матросы братались в ла-валеттских трактирах. Паролем им служило всего одно слово: «Наварин»! Сила наваринского братства была такова, что британские матросы, плечом к плечу с нашими, шли в драку на своих соотечественников – солдат местного гарнизона и сообща неизменно обращали последних в бегство.
– Ну, ты, Наварин, настоящий мужик! – хлопал по плечу какого-нибудь рыжего англичанина наш матрос после очередной кулачной победы.
– Иес, иес, Наварино! – отзывался тот, выставляя вверх большой палец.
И оба, обнявшись, шли продолжать в ближайший трактир прерванное веселье.
* * *
На балу, устроенном губернатором в честь наваринских победителей, все блистало великолепием. Уже у подъезда союзных офицеров и дам встречала музыка. В главной зале, украшенной британским, российским и французскими гербами, прибывших встречал сам губернатор, выступавший в роли президента бала. Вице-адмирал Кодрингтон явился с женою, сыном лейтенантом и тремя юными дочерьми, милыми и смешливыми.
– Кадриль! – объявил церемониймейстер, и пары полетели по сверкающему паркету.
Суетящиеся лакеи обносили вином и прохладительными напитками. В углах залы стояли огромные становые якоря, увешанные корзинами с цветами, над потолком светилась огнями огромная надпись «Наварин».
– Господин адмирал! – обратился к Гейдену Кодрингтон после окончания официальной части. – Думаю, что вы разделите мое мнение о плане наших последующих действий?
– Готов выслушать! – сразу посерьезнел Гейден.
– Считаю, что после окончания починки судов нам, в силу пунктов Лондонского договора, необходимо вновь вернуться к берегам Греции для совместных блокадных действий против турок. После наваринского разгрома сил у нас для этого предостаточно!
– Полностью разделяю вашу точку зрения! – кивнул Гейден. – Надеюсь, что наши политики такого же мнения, как и мы с вами!
– Хотелось бы верить! – поднял свой бокал английский командующий.
Рядом с Кодрингтоном оказался его старый знакомец по Трафальгару командир «Бреславля» Ла-Бретаньер.
– Капитан! – сказал вице-адмирал, снова наполнив бокал шампанским. – Давайте забудем Трафальгар, но будем всегда помнить Наварин!
К Кодрингтону и Ла-Бретаньеру подошел Михаил Лазарев:
– Господа! Предлагаю тост за наше славное наваринское братство, и чтобы нам никогда не пришлось быть врагами!
Пройдут годы, и судьба, сжалившись над старыми наваринцами, не допустит их скрестить между собой оружие. Но это будет еще очень и очень нескоро. А пока вовсю гремел праздник, и победителям казалось, что, может быть, Наварин будет самым последним сражением человечества, и отныне нерушимый союз великих держав будет надежным гарантом вечного мира…
