Ему не нравилась мысль о том, что они будут принижать такую хрупкую женщину.
Она снова пожала плечами, но в этот раз ее кожа соприкоснулась с его.
Он прикрыл глаза на секунду, наслаждаясь ее мягкостью.
А когда прохладный бриз прошелестел над балконом, растрепал ее волосы так, что отдельные локоны коснулись его обнаженной спины, он подумал, что остатки его хрупкого здравомыслия практически утрачены.
Моя.
Твоя.
Наша.
Навсегда.
Крик его демона, его собственный крик.
Никогда.
Верное напоминание.
Когда он открыл глаза, то снова уставился в небо.
— Ты должна быть там, — хрипло сказал он.
— Да.
— На что это похоже?
— Мы живем на облаках, которые на самом деле не такие как ты мог бы представить.
Ее восхищение было очевидным.
— В них есть комнаты, и все, чтобы мы не пожелали, там сразу же появляется.
Мы скрыты от остального мира, но все равно можем видеть все, что творится вокруг.
Как пролетают ангелы или воины одерживают верх над демонами.
Мы можем видеть бурю, но она не может навредить нам.
Мы можем видеть звезды, сияющие совсем близко, но они не могут обжечь нас.
Демон явно разволновался.
Да, да.
— И ты бросила это все.
Ради него.
Чтобы развлечься.
Он был растерян.
Чувствовал вину.
Чувствовал стыд.
Большей частью он приносил ей только страдания и беспокойство.
Но все равно он был…
рад.
— Да, — просто сказала она.
Затем неуклюже она сменила тему.
— Почему у тебя две татуировки бабочки? Мне всегда было любопытно.
— Одна, на спине: это клеймо демона, а та, что на ребрах — сделал я сам.
Я хотел всегда видеть, всегда знать, по какому острому лезвию я иду.
— Я думаю, что ты не нуждаешься в подобной поддержке.
Кажется, ты никогда не забываешь.
Восхищение сменилось печалью.
— Хватит ностальгии.
Я знаю, ты возглавишь нападение этим вечером
Отрезвляющая мысль.
— Верно.
Он не спросил, как она узнала о предстоящей битве.
Он мог только догадываться.
Она и Легион шпионили за ним.
Именно поэтому они покинули его спальню.
— Я хочу пойти с тобой, — сказала она.
Если я вернусь домой прямо сейчас, то смогу сопровождать вас, а Ловцы не будут знать, что я с вами.
Я смогу оберегать тебя, как живой щит.
Я смогу…
— Нет! — он откашлялся и повторил более спокойно:
Нет.
Перекладина, искривляясь, лязгнула снова и он отцепил от нее свои пальцы, один за другим.
Снова, он подумал: "не могу отпустить ее сейчас."
Гнев снова застонал.
— В этом нет нужды.
У них все ещё есть время, черт бы побрал.
— Я в любом случае покину тебя, так почему бы не сейчас? Почему не поступить так, чтобы я смогла тебе помочь?
В любое другое время он бы восхитился таким решением.
Но сейчас он обернулся к ней, прорычав:
— Почему ты хочешь помочь мне? Почему ты не накричишь на меня? Заставляя ответить на вопрос о том, что я собираюсь делать?
С этим было бы легче иметь дело.
Вместо этого, она смотрела на него спокойным взглядом.
— Нет нужды впадать в такие эмоции.
Я же ангел.
— Падший, — мрачно поправил он, прищурившись.
В его голосе прозвучала большая доля иронии, сначала она подчеркивала это отличие.
Возникла неловкая пауза, в которой послышался вздох сожаления.
Потом:
— Тепереь уже не надолго.
Моя.
Он подошел к ней в плотную, часть ее одежды, словно якорь, прижал к перилам, лишая ее возможности сбежать.
Разве ее не волнует что они растанутся? Разве ее не волнует что они никогда больше не будут вместе? То что они никогда больше не займутся любовью? Что очень скоро он сделает что-то гнусное и не простительное?
— Отпусти меня, Аэрон.
Спокойно произнесла она.
Никогда, подумал он.
Никогда, согласился Гнев.
Мы не можем об этом думать.
— Будут ли твои люди относится по другому к тебе когда ты…
вернешься обратно? — Даже мысль об этом причиняла ему боль, но он должен был напомнить себе.
— Ты уже не будешь тем человеком, которым была раньше.
— Они будут рады моему возвращению домой.
Она покачала головой, и ее шелковистые волосы покачались в такт.
Все, за исключением нашего Совета, очень терпимы.
Очень терпеливы.
— Лисандр не соответствует всему перечисленному тобой.
Она криво улыбнулась.
— Ну он не обычный ангел.
Эта улыбка…
ему нужно больше.
Если бы у него было больше.
Как можно дольше до тех пор пока…
— У нас осталось семь дней.
Прохрипел он.
Тупица.
Он прижал ее к своей груди, почувствовал как напряглись ее соски и превратились в маленькие твердые шарики.
— Обещай еще шесть дней провести со мной.
Хладнокровие покинуло ее, и в груди зародилась буря.
— З-з-зачем?
— Просто пообещай мне.
Пожалуйста.
Пожалуйста, жалобно повторил Гнев за Аэроном.
Кто бы мог подумать что они опустяться до этого?
— Я не могу, — сказала она.
— Мне жаль.
Она отвернулась от него, и положила голову на плечо.
Но он заметил слезы навернувшиеся на ее глаза.
Эти слезы расстроили его.
Ослабили его.
Он положил руку ей на затылок и заставил повернуться к нему, стобы увидеть борьбу желания и долга отражавшееся на ее лице.
