Также как игнорировал хныканья Гнева.
Эти слова лишь слегка успокоили Крона.
— Если этого не произойдет, то я…
— То ты — что? — неожиданно появился ещё один мужчина.
Это был высоким и мускулистым, у него были светлые волосы и темные глаза.
У него были крылья, как и у Галена.
Только у него они были золотые.
Лисандр.
Аэрон только однажды встречал воина-ангела и как в случае с Оливией, в его голове не возникало картинок гнусных поступков, не возникало порыва наказать его.
Однако, это не означало, что Аэрону нравится этот ублюдок.
Лисандр уже говорил ему, что Оливия слишком хороша для такого как он.
Не оскверни ее, или я похороню тебя и всех кого ты любишь.
Аэрон никогда никоим образом не чувствовал присутствия ангела, раньше или сейчас, и ненавидел это ощущение беспомощности, которое его охватывало.
Лисандр мог бы перерезать ему горло, и он не сможет атаковать его в ответ.
Оливия была права.
Крон слегка побледнел.
— Лисандр.
— Только тронь ее, — сказал Лисандр, обмениваясь с ним пристальным взглядом, — если с ее головы упадет хоть один волос, я уничтожу тебя.
— Как ты смеешь угрожать мне! — Крон оскалился, обнажив свои зубы, ярость вернула краски его лицу.
— Я — всемогущий.
Я, тот кто…
— Ты — бог, да, но ты можешь быть убит.
Лисандр улыбнулся невеселой улыбкой.
— Ты знаешь, что я никогда не угрожаю попусту.
Ты слышишь правду в моем голосе.
Причини ей вред, и я гарантирую, что ты умрешь от моей руки.
Тишина.
Плотная, густая.
— Я могу делать то, что захочу, — наконец сказал Крон, — и ты не остановишь меня.
Вопреки своим словам, он исчез.
Аэрон старался сориентироваться, чтобы извлечь из этого выгоду.
Царь богов никогда не уступал.
Как сделал это только что, уступив ангелу…
Это не сулило ничего хорошего для Аэрона, который был гораздо менее могущественным.
— Что касается тебя.
Лисандр протянул руку и в ней внезапно появился огненный меч.
Прежде чем он успел моргнуть, острие меча остановилось у его горла.
Его плоть поджаривалась, а глаза сузились.
— Это из-за осквернения?
— Ты даже не представляешь как мне хочется убить тебя, — сказал ангел.
Хладнокровно, без всяких сожалений.
— Но ты не сделаешь этого.
Иначе ангел бы уже сделал это.
В этом отношении они ясно понимали друг друга.
Если существовало основание, воины действовали без колебаний.
Они не отвлекаются на разговоры.
— Нет, не сделаю.
Бьянке бы это не понравилось.
Оливии — тоже.
Меч опустился и исчез.
— Я хочу вернуть ее обратно, но ты…
слишком нравишься ей.
В его правдивом голосе чувствовалось отвращение.
— И только поэтому ты жив.
Пока что.
Но я хочу, чтобы ты сделал ее несчастной, заставил ее ненавидеть смертную жизнь, и я хочу, чтобы ты сделал это для ее же безопасности.
— Согласен.
— Так просто? — его темные глаза расширились.
— Ты не хочешь оставить ее себе?
Хотел — да.
В этот момент, при мысли о том, чтобы потерять ее раз и навсегда, он признал, что часть его действительно хочет оставить ее себе.
По крайней мере на некоторое время.
Он хотел помочь ей весело проводить время, хотел видеть ее улыбку и слышать ее смех.
Он хотел снова обнимать ее.
Целовать ее.
Прикасаться к ней.
Наконец погрузиться в это сладкое маленькое тело.
Но он не сможет.
Ей будет лучше на небесах, а он сможет вернуться к своей привычной жизни.
К жизни без сложностей.
И забот.
Это отлично, за исключением того, что его попытаются лишить жизни.
Если она останется на земле, то станет смертной.
Хрупкой.
Затем она должна будет состариться и умереть.
И ему придется наблюдать это.
Это было не тем, что он хотел бы испытать в своей жизни.
Никто бы такого не хотел.
Даже она.
Особенно, она.
Моя, бормотал Гнев.
— Нет, — он заставил себя сказать это, и Гневу, и Лисандру.
Он больше не будет игнорировать или принимать требования демона.
Это было слишком рискованно.
— Я не хочу оставить ее себе.
В отличие от ангела, он мог лгать сколько угодно.
— Недавно ты жаждал…
окончательно осквернить ее?
Он упрямо сжал свои губы.
Они не могут продолжать разговор в таком ключе.
Его тело во всех нужных местах уже отреагировало на мысли о ней, лежащей в его постели.
— Я могу видеть все твои действия.
Отлично, итак…
Наверное, они могли продолжать такой разговор.
— Соверши это…
с ней, если то, чего вы оба желаете.
Я не покараю тебя за это. Я лучше других знаю, что невозможно сопротивляться искушающей женщине.
И никто не знает Оливию лучше меня.
— Если она не испытает всего…, - Лисандр, грозный ангел, кажется покраснел, — она не захочет покинуть тебя.
Итак.
После этого, сделай ее несчастной, как я уже говорил тебе.
Убеди ее оставить тебя, только не наноси ей физических ран, а я, по мере сил, уговорю Небесный Высший Совет пощадить тебя и твоего маленького демона.
Меру сил Лисандра можно приравнять к гарантии успеха.
Аэрон не сомневался.
Ведь это означало бы что Аэрон и Легион останутся в живых, а Оливия будет под постоянной защитой.
Оливия, которую Лисандр знал лучше, чем кого бы то ни было.
Это высказывание разбудило в нем больше эмоций, чем предложение пощады.
