Если Оливии придется предостеречь воина держаться подальше от девушки, ему это может не понравиться.
Они вытащили нож и маленький пластиковый пакет.
Выбрав однажды жизнь воина так ли легко ее отвергуть?
— Я сомневаюсь, что она будет счастлива видеть нас, — сказал Парис.
— Говори за себя.
Анья говорит, что она помешалась на мне.
В голосе Уильяма звучала гордость из-за этого.
— Она ведь еще ребенок, — напомнила Оливия ему.
И мне все равно считают меня воином или нет, я действительно позаимствую один из ножей Аэрона…
Уильям развернулся на своем сидении лицом к ней, даже не побеспокоив Скарлет.
Его губы поднялись в озорной улыбке.
— Я знаю это, но когда дело касается моей привлекательности, ты обнаружишь, что возраст не имеет значения.
Возраст Джилли также.
Я — неотразим.
— Каковы твои намерения в отношении ее?
Он закатил глаза.
— У меня нет намерений.
Мне нравиться когда мной восторгаются, а ей нравиться восторгаться мной.
Вот такие вот дела.
— Хорошо.
Оливия не услышала лжи в его голосе.
И все же.
Она не исключала любую возможность.
Только не с благосостоянием Джилли.
— У нее была трудная жизнь.
Муж ее матери…
делал ей плохо.
Возможно она не должна была выдавать секреты Джилли, но она знала, воспоминания мучили девушку.
В конце концов, вытянув свои страхи на свет, могло бы быть первым шагом к выздоровлению.
— Она говорила маме, но женщина отказалась поверить ей.
Даже обвинила ее в попытке разрушить ее новую, чудесную жизнь.
— Мы знаем об этом, — мягко сказал Парис.
— Даника рассказала нам.
— Мне не рассказывала.
Уильям повернулся вперед, но прежде она поймала выражение полной, неразбавленной ярости на его лице.
— Как ты узнала об этом?
— Когда-то я была назначена заботиться о ней.
Остаток пути прошел в натянутой, гнетущей тишине.
Наконец, они повернули в окресности пригорода, где дома выглядели совершенно чудесными и приветливыми.
Толстые зеленые деревья окружали местность, с одной стороны расположившись на холме, величественно возвышаясь.
Машина остановилась на парковке, и Парис глянул на Уильяма.
— Я мигом.
Присмотри за нашим багажом.
Без предупреждения, и двигаясь настолько быстро, что Парис ничего не смог бы сделать, Уильям бросил Скарлет на колени демону, не заботясь об осторожности.
— Я мигом.
Ты напугаешь Джилли, а я — нет.
Не сегодня.
— Я не пугаю женщин.
Я доставляю им наслаждение.
Кроме того, тебя нет в списках посетителей, а я есть.
Уильям закатил глаза… очевидно любимый его жест, и вышел из машины.
— Как будто меня это остановит.
Ты видел мои глаза? Они волнующие.
Женщины посмотрят один раз, и я немедленно зачислен в их список посетителей.
— Хватит расхваливать себя и поторопись, — сказала Оливия ему, как только он захлопнул дверь.
Он отсалютовал ей с усмешкой.
Она следила за его продвижением к колледжу, пальцами поглаживая теплый лоб Аэрона.
Ему не становилось лучше, его начинало даже слегка колотить.
На его лбу выступили капли пота, а его зубы терзали его нижнюю губу.
Не зная что еще сделать, она начала напевать.
Нежная песня о покое и здоровье.
Несколько аккордов гимна, и Аэрон успокоился, его измученное выражение лица даже немного расслабилось.
— Боги мои, — судорожно прошептал Парис.
Ее голос оборвался, и она посмотрела на него.
— Что? Что случилось?
Аэрона начало опять колотить.
— Не останавливайся! — сказал Парис.
— Это прекрасно.
Мои уши уже попали в зависимость, и требуют большего.
— А.
Спасибо.
Оливия начала следующую серенаду.
Снаружи, она могла видеть все виды животных, выбегающих из леса и приближающихся к машине.
Опять, Аэрон успокоился, и она чуть ли не заплакала от радости.
Умрет ли она ради него? Ее палец обвел одну из татуировок изображающих кости на его скуле.
Может быть.
Уильям остановился в администрации колледжа, ожидая Джилли.
Администратор уже вызвал ее.
Поскольку он сказал женщине, что его зовут Парис Повелитель, она вызвала девушку без проблем.
Список предотвратил кризис.
Она была невысокой и кривой, тридцати с половиной, с гладким коричневым хвостиком и карими глазами, глазами, которыми она сейчас его раздевала.
Ничего нового.
Чем обычно он наслаждался.
Только не сейчас.
Он просто хотел утащить Джилли к черту отсюда.
Ему нравилась эта маленькая умная засранка, и он не успокоится, пока она не будет в безопасности.
Он понятия не имел, какая ужасная жизнь была у нее, и ему было стыдно за себя.
Он знал женщин.
Он с легкостью разгадывал их мысли.
Поэтому он не понимал, почему Джилли причиняли боль?
Ее чертова мамаша и возможный отчим! Два человека, которые, предполагалось, должны были защищать ее.
Что ж, теперь с ней был Уильям и Уильям удостовериться, что с ней ничего подобного больше не случиться.
Он с радостью бы сжал горла ее мамаши и отчима.
Или подарит ей их головы на Рождество или другой праздник.
— Вы отец Джилли? — спросила администратор.
Она покинула свой пост за столом и теперь стояла напротив него возле вертушки.
Вот дерьмо.
Он не видел и не слышал ее передвижение.
Так отвлекаться было опасно.
— Брат, — ответил он, немного раздражало, что он выглядел достаточно старым, чтобы иметь семнадцатилетнюю дочь.
Ага, он отмотал две тысячи лет, но ни одной морщинки не было на его лице, черт возьми!
