— И ты, значит, сбежал?
— Сбежал.
— Ко мне?
— А куда ж еще?
— Здорово у тебя получилось. Ты ко мне, а они следом?
— Они не знают, куда я смылся.
— Не знают, потом узнают. И все проблемы на мою голову, да? Молодец, хорошо придумал.
— Можно в полицию заявить.
— Мне твоей полиции и без того хватает. — Антонина поднялась. — Ступай себе, парень. Поигралась, побесилась, помучилась, и баста. Давай на этом и остановимся. С богом!
Артур постоял какое-то время молча, развернулся, толкнул дверь и с силой закрыл ее.
Антонина посидела какое-то время в оцепенении, затем вынул из сейфа тонкую пачку денег, прибавила к тем, что не взял Гордеев, пересчитала. Сделала запись в тетрадке, в задумчивости поджала губы.
В дверь постучали. Антонина положила деньги снова в сейф, спросила:
— Кто?
— Хамид.
Узбек протиснулся в кабинет, остановился у порога:
— Артур ушел.
— Знаю.
— Совсем ушел.
— Тебе какое дело?
— Жалко. Хороший человек.
— За этим пришел? — спросила Антонина.
— Нет, хочу спросить про деньги. Продукты заканчиваются, рабочие спрашивают зарплату. Что делать, хозяйка? Совсем плохо, уважаемая?
— Нормально, — сжала кулаки Антонина. — Все порешаю, не волнуйся.
Чума и Потап начали вести Артура еще от «Бим-Бома». Сидя в довольно потрепанном «Москвиче», они лениво курили, почти ничего не говорили, поглядывали на кафе.
За рулем находился давний их приятель Серега Большой, действительно крупный, неповоротливый, с шеей в десять складок.
Он повернулся, недовольно спросил:
— И сколько еще куковать?
— Не терпится? — огрызнулся Потап.
— Час кантовки, год здоровья. Можно пойти в курятник и там его накрыть.
— Один раз уже ходили, — засмеялся Чума. — Потап, гля, еще ногу волочит. А тут еще и вертухая выставили.
— Схожу, гляну, — не унимался Большой.
— Сам. — Потап резко открыл дверцу и, заметно припадая на правую ногу, потащился в сторону кафе.
— Может, сопроводить? — неуверенно бросил Чума.
— Сиди, целей будешь, — проворчал Большой.
Вдруг увидел, что их товарищ почти бегом возвращается обратно. Чума привычно хихикнул:
— Або струхнул, або чего интересное увидел.
Потап рухнул на сиденье рядом с водителем, приказал:
— На трассу!
Большой резко вывернул руль, изо всех сил газанул и вывернул через кювет на дорогу.
— Стой. Здесь ждем.
Отсюда хорошо было видно, как из «Бим-Бома» быстрым шагом вышел Артур, отмахнулся от Хамида, что-то сказал охраннику и направился к трассе.
— Будет голосовать, мы подхватим.
Артур выскочил на обочину, покрутил головой, пропустил несколько грузовиков, поднял руку.
— Гони! — велел Потап.
До Артура оставалось не более трехсот метров, как идущая вперед дряхлая иномарочка мигнула поворотником и взяла курс на голосующего.
— Пригаси! Скорость погаси! — закричал Потап Большому. — И пристройся в зад!.. В зад, говорю!
Артур нагнулся к высунувшемуся водителю иномарки, коротко обменялись словами, и «старушка» погнала дальше порожняком.
— Слава богу, — перекрестился Чума. — Теперь чувачок наш.
Подрулили к Артуру плавно и аккуратно. Большой глянул из окна крикнул:
— В какую сторону, земляк?
Артур ответить не успел. Выскочившие из «Москвича» Потап и Чума в два счета затолкали его на заднее сиденье, налегли сверху. Большой рванул с места.
Бить Артура стали сразу. Жестко, кулаками, ключом, еще чем-то тяжелым. Гордеев пытался отбиться, увернуться, высадить ногами стекло в машине, но его не отпускали, колотили до тех пор, пока он не стал терять сознание.
— Да тихо ты, — пытался остановить Потап Чуму. — Насмерть пришибешь, по мокрому пойдем?
— Нормалек. Мы умеем калечить. Года два на первой группе будет ковылять!
Выбросили Гордеева на подъезде к городу. Коротко остановились, дождались, когда трасса будет пустой, выволокли из салона, бросили в заросший сухим бурьяном кювет.
Во всех комнатах все было вверх дном. Шкафы и диваны отодвинуты, постель и другие вещи свалены на пол, матрацы перевернуты, цветы из горшков выдернуты.
Особенно старательно Антонина искала в кабинете мужа. Тут проверке подвергалось все: плинтусы были оторваны, некоторые доски на полу вскрыты, люстры сняты, днище шкафа оторвано.
Антонина остановилась, уставшая и вспотевшая, огляделась.
Вдруг взгляд ее упал на подоконник, она взяла лежащий рядом ломик, засунула его в самый край оконной доски, с силой нажала.
Подоконник треснул, развалился, под ним обнаружилась довольно глубокая ниша. Антонина аккуратно запустила руку, пошарила там и тут. Кажется, нашла то, что искала.
Вытащила большой полиэтиленовый пакет, завернутый в тряпку, развернула все это, увидела не меньше десяти пачек стодолларовых купюр, а на самом дне связанные веревочками золотые украшения, цепочки, увесистые слитки.
Спокойно, без мандража стала развязывать пакет, выложила все это на пол, присела рядом, принялась изучать, пересчитывать богатство.
Неожиданно внизу кто-то сильно постучал, потом послышался голос:
— Хозяйка!.. Антонина Григорьевна! Вы где? Дома?
Антонина подбежала к окну, выглянула во двор. Там стоял Хамид, озирался, продолжал звать:
— Антонина Григорьевна!..
— Чего тебе?
— В кафе надо. Там полиция.
— Какая еще полиция?
— Не знаю. Офицер. Вас спрашивает.
— Зачем?
— Мне не сказал. Суровый очень.
— А позвонить ты не мог?
— Не мог, Антонина Григорьевна. Ваш телефон отключен.
— Ладно, иди. Скажи, сейчас буду.
Антонина глянула на телефон — и правда выключен. Спешно сунула пакет снова в нишу, накрыла доской от подоконника, поставила сверху вазу с цветами, вышла в коридор и быстро направилась к дверям.
Антонина подъехала к кафе, выпрыгнула из минивэна, направилась к заведению. Увидела на веранде капитана Муромова. Тот по-хозяйски изучал все подряд от столов до меню, пробовал на вкус принесенную еду, изучал готовую к работе пристройку караоке.
