— Документы при ней были какие-нибудь?
— Не было. Ничего не было. Сказала, что парень этот… Вано!.. увез паспорт с собой.
— Вано?
— Вано. Так я поняла, что это ее парень. Вроде кто-то кого-то приревновал, стали ругаться, а потом началась свалка.
— Кто с кем стал ругаться, неизвестно?
— Это может только Настя рассказать.
— Может, но не хочет. И никто из этих байкеров больше не возвращался? Ни Вано и никто другой?
— Никто. Вот только эта побитая осталась.
Капитан потер пальцами виски, взглянул на наручные часы.
— Мутная история. Байкеры уехали, девка не колется, следов никаких. — Он посмотрел на Артура и Антонину. — Просьба. Поговорите с этой девицей, спокойно, по-людски. Может, что-нибудь полезное выудите. А то получается тупой «висяк». Куда девать ее, чего делать, где кого искать? Помогите. По-человечески прошу.
— Она же еще здесь, в больнице? — спросила Антонина.
— Здесь. В «травме». Позову доктора, покажет.
— Сама иди, — сказал Артур. — Мне там делать нечего.
— Еще чего?! — возмутилась Антонина. — Вместе пойдем. Может, посоветуешь что-то. К тому же уважаемый человек просит.
— Раз просит, другое дело, — согласился Артур, поднялся, крепко пожал руку полицейскому, и все трое покинули кабинет.
Первой в палату вошла Антонина. Задержалась у порога, махнула Артуру.
— Заходи.
Тот вошел, взглянул на Настю, кивнул:
— Привет.
— Привет, — ответила Настя, внимательно и настороженно глядя на вошедших.
— Не помешали? — спросила Антонина, присаживаясь на табурет.
— Не помешали. Если вам разрешили, — тихо ответила Настя.
— И доктор разрешил, и полицейский.
— Вы его видели? — спросила Настя.
— А то как! Допрос был честь по чести. В нашем же кафе тебя откопали. — Антонина пододвинулась ближе, кивнула Артуру, показывая на второй табурет. — Как ты, живая еще?
— Еще живая. Спасибо, что спасли. Могла бы там и загнуться. — Настя взглянула на Артура. — А это ваш брат? Или сын?
— Чего городишь, милая? — напряженно рассмеялась Антонина. — Муж.
— Муж? Такой молодой?
— А я, по-твоему, старая?
— Не старая, но разница есть. А как вас зовут?
— Я Антонина, муж Артур.
— А я Настя.
— Мы знаем. — Антонина глянула на Артура, снова показала на табурет. — Чего стоишь?.. Окно человеку загораживаешь. Сядь.
Тот послушно расположился чуть в сторонке, стал демонстративно смотреть в окно.
— Вы всегда такая строгая? — неожиданно спросила Настя.
— Разве я строгая? Артурчик, слышь, что Настя говорит? Вроде я строгая. Неужели правда?
— Добрая и мягкая, — ответил тот, по-прежнему глядя в окно.
— Видите? — рассмеялась Настя. — Он вас боится. Наверное, это хорошо, когда муж боится жену.
— Нет, Настя, это я его боюсь. Гыркаю так, на всякий случай. Знаешь, какой он бывает зверюга, когда против шерсти? Ого, лучше не затевай.
— А с виду не скажешь.
— Про тебя тоже с виду не скажешь, а вон какую кашу заварила, хоть капитальный ремонт затевай.
Выражение лица Насти мгновенно изменилось. Она нахмурилась, сказала тихо и решительно:
— Я тут ни при чем.
— А кто при чем? Твой Вано, что ли?
— Откуда вы его знаете?
— Муж его знает. Познакомились, когда вы в кафе заехали. — Антонина взглянула на Артура. — Чего молчишь? Скажи что-нибудь, человек интересуется.
— А что сказать? — пожал Артур плечами. — Ночью разбудили, поручкались, дал команду узбеку, и я сразу домой.
— А утром вы тоже его не видели? — с надеждой спросила Настя.
— Не видел. Прибежали, когда все уже уехали.
— И больше никто не приезжал?
— Никто.
Настя замолчала, закрыла глаза и вдруг начала плакать негромко, по-детски, жалобно.
— Ну, чего ты? — погладила ее Антонина по руке. — Не расстраивайся. Вернется, заберет тебя, и опять будете вместе.
— Нет, — покрутила Настя головой. — Не будем. Я его не прощу.
— Если любишь — простишь, а не любишь — сдох Максим, и хрен с ним!
Настя отняла ладони от лица и вдруг рассмеялась:
— Как вы сказали?.. Максим и хрен с ним?
— Вот оно самое. Найдешь другого, и не одного еще! Тебе сколько лет?
— Недавно восемнадцать исполнилось.
— Артурчик, слыхал? Совсем ребенок! А куда, зачем понесло сердешную с этими бугаями?
— Не знаю. Наверное, понравились. Они такие сильные, красивые.
— А Вано этого давно знаешь?
— Недавно.
— Как это недавно?
— Увидела и поехала.
— Шальная, что ли?
— Наверное. Захотелось развлечься.
— Вот и развлеклась. А паспорт, значит, тю-тю?
— Может, еще вернут. Как же я без паспорта? — Глаза Насти снова стали наполняться слезами. — Ни уехать, ни стать на учет, ни устроиться. Даже из больницы хотят выписать, потому что без документов.
Антонина опять погладила ее:
— Ничего, тут мы как-нибудь договоримся. Полицейских попросим. А откуда хоть приехала, горе луковое?
— Из Ростова.
— Из самого Ростова?
— Да, автостопом. Потом встретила байкеров. А они побили и бросили.
— А в Ростове кто?
— Никого. Одна. Мне некуда возвращаться. — Теперь Настя плакала громко, неудержимо, захлебываясь слезами. В конце концов крикнула: — Пожалуйста, уйдите! Не надо сейчас! Не хочу ничего слышать, никого видеть, не хочу разговаривать, не хочу идиотских вопросов! Уйдите-е-е-е!!!
Антонина выглянула из палаты, махнула дежурной сестричке.
— Сюда, пожалуйста, тут девушке плохо.
Ехали некоторое время молча, затем Антонина взглянула на Артура, заметила:
— Жалко девчонку.
— А чего жалко? — возмутился Артур. — Сама влипла, сама пусть выбирается.
— Молодая, глупенькая.
— А из самого Ростова тащиться автостопом — это как? Либо ума нет, либо какой-то мутняк!
— Не похоже.
— А ты прямо все так и разглядела?
— Видел, как плакала?
— Артистка.
