Российский император вызвал к себе британского посла Джорджа Бьюкенена и заявил о веских подозрениях об участии в убийстве Распутина лейтенанта Освальда Рейнера, оксфордского соученика князя Юсупова. Бьюкенен это отрицал, однако слово было сказано.
После событий декабря 1916 года Рейнер прожил ещё сорок пять лет. В разведке служил до конца Второй мировой войны. Из России уехал в 1918-м и работал в подразделениях бюро в Японии и Швеции. В двадцатых оказался в Москве под прикрытием английской торговой миссии; с этой же легендой трудился потом в странах Европы. Во время Второй мировой Освальд Рейнер опять надел мундир. Служил в Канаде, был переведён в Испанию — офицером связи между британской разведкой и испанской.
Для тех, кто хоть немного знает историю, участие англичан в заговорах против российской власти — не секрет.
Это они сплели интригу с убийством императора Павла.
Свергнуть отца Павла, императора Петра Третьего, тоже помог посол Сент-Джеймского двора. Будущая Екатерина Великая при поддержке из Лондона подняла гвардию, избавилась от законного государя и захватила престол. Села на трон, прав на то не имея, а британцу в благодарность щедро пожаловала изумрудный гарнитур: поразительной красоты перстни, ожерелья, подвески и тиару.
Это богатство через 240 лет было выставлено в аукционном доме Sotheby’s всё на той же лондонской улице Бонд…
…но по сравнению с богатством рода Юсуповых меркло всё — даже состояние императорской семьи. Неспроста, когда женитьба Феликса на Ирине Александровне стала уже делом решённым, государь спросил князя о том, чего бы ему хотелось получить в подарок, и в ответ услышал озорные слова: Хочу посидеть в царской ложе! И верно, чего ещё мог желать Феликс Юсупов? Всё остальное у него уже было. Или появлялось при первом желании.
Своей племяннице император с императрицей подарили тогда на свадьбу мешочек с двадцатью девятью бриллиантами — родные дочери получали от них на день рождения по одному бриллианту и одной жемчужине.
Прямые предки Юсуповых правили в Египте и Персии, Дамаске и Антиохии, создавали целые государства. Их хоронили на горе Хира в Мекке, где пророку Мохаммеду открылся текст Корана. Хоронили в священной Каабе и рядом с ней.
Однажды предок по имени Абдул-мурза угощал московского патриарха. Стоял христианский пост, а на стол подали гуся, приготовленного так, будто это рыба. По неведению патриарх вкусил скоромного. Узнав о том, юный царь Фёдор Алексеевич сильно разгневался. Хотел Абдул-мурза похвастаться искусством своего повара, а вместо того по жалобе патриарха лишился всех имений — и жизнь свою поставил под угрозу. Тут потомок пророка Мохаммеда и сын Сеюш-мурзы Абдул-мурза крепко поразмыслил — и крестился в православие под именем Дмитрия. Фамилию по русскому обычаю он взял в честь начальника рода, Юсуфа: так за три столетия до рождения Феликса при дворе московского государя появился Дмитрий Сеюшевич Юсупово-Княжево. Но в первую же ночь после крещения случилось ему знамение.
Отныне за измену вере не будет в твоём роду в каждом его колене более одного наследника мужского пола, а если их будет больше, то все, кроме одного, не проживут долее двадцати шести лет!
Нездешний голос напророчил угасание могучего рода до полного прекращения. И житьё пошло, как предсказано.
Единственный наследник бывшего Абдул-мурзы служил генерал-лейтенантом при Петре Первом, который изменил Григорию Дмитриевичу фамилию на Юсупов. Только один сын Григория Юсупова дожил до зрелых лет — Борис Григорьевич, который стал губернатором Москвы. Так же, как столетием позже губернаторствовал в первопрестольной отец Феликса — Феликс Юсупов-старший.
Если другие древние семейства разрастались, и наследники делили имение между собой, то Юсуповы передавали всё из поколения в поколение единственному выжившему наследнику. Фамильное состояние продолжало умножаться.
Николай Борисович Юсупов имел деревню или усадьбу не только в каждой российской губернии, но даже в каждом уезде. Он стал первым директором Эрмитажа, для которого подбирал картины; русским послом в Италии, где купил виллу с приглянувшейся лестницей; главноуправляющим Оружейной палатой — и руководил ещё всеми театрами России.
Поместье его в Архангельском заслуженно прозывалось подмосковным Версалем. Здесь у Николая Борисовича гостевал Александр Пушкин, сказавший в посвящении:
К тебе явлюся я; увижу сей дворец,
Где циркуль зодчего, палитра и резец
Ученой прихоти твоей повиновались
И вдохновенные в волшебстве состязались.
Ещё в детстве на Сашу произвёл сказочное впечатление восточный сад, виденный в московском дворце князя Юсупова, где жил с родителями. Этот сад описал он позже в прологе «Руслана и Людмилы».
Любимая пушкинская героиня Татьяна Ларина не просто появлялась в Юсуповском дворце на ярмарке невест — Александр Сергеевич сделал её племянницей Юсуповых. Стоит перечесть «Евгения Онегина»: девушку привозят к тётке, княжне Алине — так среди домашних звали Александру, сестру Николая Борисовича. Жила княжна в Большом Харитоньевском переулке, где и оказалась Татьяна.
Камергеру императорского двора Борису Николаевичу наследовал по-прежнему единственный сын — Николай Борисович. Он служил вице-директором Публичной библиотеки, слыл талантливым писателем и музыкантом — и стал последним мужчиной в роду Юсуповых.
Оставалась наследница — ослепительной красоты княжна Зинаида Николаевна, к тому ещё несметно богатая невеста. Мужем её стал праправнук полководца Михаила Илларионовича Кутузова, внук прусского короля и русский граф — Феликс Феликсович Сумароков-Эльстон. Император Александр Третий, выполняя предсмертную просьбу отца княжны Зинаиды, именным указом разрешил графу Сумарокову-Эльстон именоваться ещё и князем Юсуповым, чтобы род продолжался. Княжеский титул должен был переходить старшему сыну из потомков Феликса Феликсовича и Зинаиды Николаевны.
Их старшего сына звали традиционно, в честь дедушки, Николаем. Чудный молодой человек, талант и умница. Одарённый музыкант и живописец, под говорящим псевдонимом Роковон писал рассказы и даже — редкий случай! — удостоился похвалы от Льва Толстого. Но старинное проклятие за религиозную измену продолжало действовать. На двадцать шестом году жизни князь Николай Юсупов стрелялся из-за неразделённой любви.
Петербургская красавица Машенька Гейден завоевала его сердце, уже будучи помолвленной с графом Арвидом Мантейфелем. Князь умолял её отказаться от обещания, но тщетно. Мария вышла замуж, а Николай стал преследовать её и скоро дождался от графа вызова на дуэль.
Дело было на загородной даче Белосельских-Белозерских, на Крестовском острове — рукой подать до Большого Петровского моста через Малую Невку. Пуля оскорблённого мужа нашла грудь Николая Юсупова — и сделала новым князем Юсуповым его брата, младшего графа Феликса Сумарокова-Эльстон.
Когда гроб с телом покойного стоял в доме, княгиню невозможно было от него оторвать. Когда же Зинаиду Николаевну всё же отвели в её покои, она велела позвать Феликса, приняла его за старшего сына и едва не сошла с ума.
