Нового сотрудника звали Йэн Флеминг. Он благоговел перед начальником и жадно впитывал истории о легендарном разведчике, для которого не существовало ни государственных границ, ни закрытых дверей, ни невыполнимых заданий…
…а после того, как Йэн Флеминг оставил службу в разведке, из-под его пера появился подтянутый супергерой в форме офицера британского королевского флота; неотразимый любимец женщин, вхожий в высший свет и легко расправляющийся с врагами. Звали этого героя — Бонд, Джеймс Бонд. Флеминг списал агента 007 со своего кумира Келла, Вернона Келла.
Неутомимый Вернон создал разведывательную службу МИ-5 и бессменно руководил ею три десятка лет, до конца весны 1940 года. О его истинной роли мало кто знал. Лишь в 2005 году служба немного приоткрыла тайну, обозначенную литерой «К» в секретных документах. Вернона Келла узнали в лицо: его портрет появился на официальном интернет-сайте разведки. После увольнения сэр Вернон снял погоны, уехал в Париж и свой век доживал по соседству с семьёй князя Феликса Юсупова.
Во время Первой мировой войны Келл насмехался над американской разведкой с несколькими сотрудниками и грошовым бюджетом. К началу Второй мировой Америка поняла свой просчёт и наверстала упущенное. Не остановились американцы и дальше. Сегодня аббревиатура ЦРУ известна в мире не хуже самых знаменитых торговых марок.
Австрийский разведчик Максимилиан Ронге, планы которого Вернон Келл разрушил в Петербурге зимой 1916 года, тоже сумел возвратиться из России на родину. Через пятнадцать лет он написал книгу «Война и индустрия шпионажа» о расследовании дела полковника Редля и опыте своей работы. В конце тридцатых книгу издали даже в России — здесь она называлась «Разведка и контрразведка». Не было, пожалуй, ни одной секретной службы во всей Европе, где не изучали бы творение Ронге со всем возможным вниманием. Тем большей сенсацией стало известие о том, что Альфред Редль — никакой не шпион.
Ещё в 1903 году русскому военному атташе в Вене удалось завербовать офицера австрийского Генерального штаба. Десять лет агент за очень щедрую плату поставлял бесценную информацию в штаб Киевского округа и в Петербург — в Главное управление Главного штаба. Он становился безымянным героем секретных донесений.
За последний год от упоминаемого выше венского агента были приобретены следующие документы и сведения: новые данные о мобилизации австрийских укреплённых пунктов, некоторые подробные сведения об устройстве вооружённых сил Австро-Венгрии, сведения о прикомандированном к штабу Варшавского военного округа П. Григорьеве, предложившем в Вену и Берлин свои услуги в качестве шпиона, полное расписание австрийской армии на случай войны с Россией.
Со смертью Редля работа агента не прекратилась. Даже после начала войны он встречался с эмиссарами русской разведки в нейтральной Швейцарии и продолжал передавать сведения. Вербовщик тоже опроверг то, что агентом был Редль…
…но работа Ронге в любом случае считалась успешной. Он стал начальником разведывательного бюро императорского и королевского Генерального штаба Австро-Венгрии, когда был уволен полковник Урбански.
Максимилиан энергично продолжал дело, которому обучил его Альфред Редль. Создавал эффективную службу радиоперехвата. Разрабатывал систему пограничного контроля. Занимался пропагандой для разложения войск противника: например, издал брошюру о зверствах русских войск и воззвание к солдатам, приуроченное к годовщине Кровавого воскресенья. Подрывная литература доставлялась на российскую территорию не только агентами. Ронге придумал переправлять брошюры через линию фронта на детских воздушных шарах. В Ставке Верховного главнокомандования этим трюком возмутились и расценили его как низкий манёвр.
После Первой мировой Австро-Венгрия рассыпалась на несколько самостоятельных государств. Книгу свою Ронге написал уже как частное лицо, отойдя от дел. Он вызвал недовольство бывших коллег тем, что, по их мнению, раскрыл многие секреты спецслужб. В середине тридцатых Максимилиана снова пригласили возглавить разведку и контрразведку австрийской армии — близилась Вторая мировая война.
К этому времени у России вдоль Финского залива осталась только Чухландия: финская Финляндия превратилась в самостоятельное государство. Новую страну возглавил бывший кавалергард и генерал-лейтенант русской армии, Георгиевский кавалер барон Карл Густав Эмиль Маннергейм.
Густав Карлович Маннергейм, самый русский немец из финнов. Знаток лошадей и любимец женщин, не знавший ничего вкуснее чарки водки с редкой для Европы закуской — ломтиком чёрного ржаного хлеба, на котором лежит кусок селёдки. Традиционную русскую рюмку в Финляндии до сих пор называют — глоток маршала.
Когда-то он воевал против немцев: Двенадцатая Кавалерийская дивизия под командованием генерала Маннергейма украшала Второй Кавалерийский корпус Хан-Гуссейна. Бок о бок с Маннергеймом сражалась Кавказская конная туземная дивизия во главе с младшим братом российского императора — великим князем Михаилом Александровичем.
Командир Дикой дивизии отказался наследовать императорский трон и погиб, убитый двумя выстрелами в голову в лесу под Пермью. А командир Двенадцатой — стал вождём финской нации, президентом и председателем Совета государственной обороны Финляндии. Приютил свою давнюю знакомую — фрейлину Анну Танееву-Вырубову.
Маршал Маннергейм, воспитанный в петербургском Николаевском кавалерийском училище, воевал против Советской России в 1939-м и 1940-м, а через год вместе с гитлеровской группой армий «Север» блокировал Ленинград.
Тогда погибло больше миллиона горожан и, может быть, впервые с октября 1917-го ценность человеческой жизни для чекистов ненадолго возросла. В уголовных делах жителей блокадного города иной раз появлялась запись: Дело закрывается ввиду сильной истощённости обвиняемого. Но слишком наблюдательных не щадили.
В столовую зашёл мужчина лет сорока и, простояв в очереди около двух часов, получил по карточкам по две порции супа и каши. Суп ему удалось съесть. А каша осталась. Он умер, сидя за столом. Публика не расходилась: всех интересовало, кому достанется каша.
Автор этих дневниковых строк, ленинградский учитель, в начале 1942 года расстрелян за контрреволюционную пропаганду и упаднические настроения. Тогда же в блокадном городе на запасах бумаги фабрики Гознака отпечатали двухсоттысячный тираж стихов Маяковского.
Трудно закончить рассказ о любимом городе. Вот и Осип Мандельштам не любил свёрнутых рукописей: иные из них тяжелы и промаслены временем, как труба архангела.
Хочется ещё немного подержать свою рукопись — открытой.
Хочется ещё раз войти под своды собора Петропавловский крепости — усыпальницы российских императоров — и вздохнуть о былом Петербурге, который вслед за своей цитаделью превратился в некрополь российской имперской культуры.
Хочется заглянуть во дворец на Миллионной, где жил почитатель Григория Распутина — князь Путятин-старший. Где сестра одного из убийц Распутина, великая княжна Мария Павловна, встретила будущего мужа — князя Путятина-младшего. Где в марте 1917 года окончилась императорская власть в России.
