– У нас не Дания.
– Но стремиться туда нужно. Особенно тебе… И я бы съездил.
Комягин стронул машину с места, с освещенного пятачка съехал в темноту, развернулся и покатил по дороге – к поселку, где Прохора ждала Инна. Дверь контрольно-пропускного пункта не открылась, никто не выскочил вслед за ними. Никакой погони, тихо все. Но еще не время праздновать победу над обстоятельствами.
– У меня ведь уже выслуга есть, – продолжил майор. – Уволюсь, к чертовой матери, куплю себе домик… э-э, там, где потеплей… Может быть, где-нибудь поблизости от вас.
– Где это поблизости от нас?
– А чего ты разволновался? Боишься, что еще денег попрошу? Так это зря… Мне и моего полмиллиона хватит… Ну, если вы не обманете.
Комягин спохватился, торопливо вынул из кармана мобильник, набрал номер.
– Совсем забыл… Инна Викторовна! Можете меня поздравить! Да, в целостности и сохранности… Можете переводить деньги на счет… Черт!.. – Он глянул на телефон, раздосадованно качнул головой: – Совсем батарея не держит! Может, от мороза? Ладно, главное, что насчет перевода сказал… Не обманете же?
– Ну, ты же аванс получил.
– Э-э, нет! Я требую полной оплаты! – не на шутку разволновался мент.
– Нормально все будет. Довезешь меня в целости и сохранности…
– Довезу! Можешь не сомневаться!
В этот момент машина заглохла.
– Тьфу ты! – Майор сокрушенно шлепнул себя рукой по коленям. – Какая сволочь бензин слила?
Прохор глянул на панель приборов. Действительно, бак пустой. И бензин реально слить могли. Но все равно подозрительно. То телефон разрядился, то с топливом проблема.
– И что теперь делать? – спросил он.
С одной стороны – лес, с другой – поле. До поселка – километра два. Об обратном пути в зону Прохор и думать не хотел.
– Что-что! Я же знал, на что шел! У меня все предусмотрено… Пошли, поможешь канистру из багажника взять.
Левой рукой Комягин открыл дверь, а правой провел рукой по лацкану куртки. Там у него в кармане-кобуре мог находиться пистолет. Уж не про него ли он подумал?
Сейчас Прохор выйдет из машины, полезет в багажник, а Комягин в него – из пистолета. При попытке к бегству. А начальству потом скажет, что раскусил беглеца, опознал в прапорщике Серегине заключенного Кожухова. И принял меры…
Но что, если Прохор заблуждается? Что, если Комягин не собирается стрелять в него? Может, у него и пистолета нет?
Он открыл дверь и рванул к лесу.
– Эй, ты куда? – растерянно крикнул Комягин.
– Отлить!
– А зачем так далеко?
Прохор оглянулся, увидел, как майор выдергивает из кармана пистолет, ускорил ход.
– Надо!
– Постой! Я с тобой!
Прохор побежал. Ноги увязали в снегу, нужны были усилия, чтобы выдергивать их. Но и этого мало. Надо было переходить на петляющий шаг, а это дополнительный расход сил. И это с его не совсем зажившей раной в боку. Как бы швы от натуги не разошлось.
– Стой! Куда же ты!
Прохор вильнул в сторону, в этот момент и раздался выстрел. Пуля прошла мимо, срезав лезущую в глаза ветку.
– Стой!
Прохор бежал, не жалея сил. И маневрировал на пределе возможностей. А Комягин стрелял. И с каждым промахом он терял драгоценное время. Когда в обойме закончились патроны, преследовать беглеца смысла уже не было. Да Прохор и не стал бы бежать. В лесу тьма-тьмущая, она уже прячет его. А если Комягин сунется, он встретит его нападением из этой темноты. И не оставит ему ни единого шанса.
Прохор сначала перешел на шаг, затем остановился. Рана в боку разболелась, наверняка не просто так. Если швы разошлись, хорошего мало.
Были у него сомнения насчет Инны. Потому он, как мог, подготовился к автономному существованию в тайге. Как мог – это значит плохо. Провизии у него нет, перевязочных материалов тоже. Из оружия только нож с наборной ручкой. Есть только флакончик «зеленки», это все, чем ему удалось поживиться в санчасти. Пачка сигарет, спички – это, конечно, имело свою ценность. Особенно спички.
Еще у него были деньги. Целых сорок тысяч рублей. Инна отдала ему большую часть своей наличности. Во всяком случае, она так сказала… И он ей тогда почти поверил. Хотя и не исключил обман.
А она снова его обманула. Авантюра с Бушаком не прошла, поэтому Инна подключила к делу Комягина. Побег удался, а вот его пресечение с летальным исходом – нет… Но сказка еще только сказывается. В самое ближайшее время в лагере поднимется тревога, за Прохором начнется погоня. А в лесу снежный наст, на нем следы… Шансы на успех, конечно же, есть, но их непозволительно мало.
Осматривать рану Прохор не стал, что есть, то есть. Он продолжил путь. Направление у него только одно – как можно дальше от зоны. И от поселка, в котором его будут искать.
Хотелось бы добраться до Инны. Но зачем? Просто посмотреть ей в глаза?.. Ведь убивать мать своих детей – это кощунство. С кем они останутся, если он вдруг не сможет вернуться к ним?
В глаза Инне он посмотрит потом, когда выберется из капкана, в который угодил по собственному недоразумению. Он на свободе, у него развязаны руки, ноги пока что еще слушаются, так что шансы есть…
В город путь заказан. Там Прохора точно будут ждать. И пути перекроют. На юг лучше не идти, на север тем более. Надо взять курс на восток. И шагать, шагать, пока есть силы. Камуфляж у Прохора теплый, берцы, правда, без меха, но можно обернуть ноги газетой, в армии он так делал – помогало. Газеты, правда, нет. Но можно содрать мох с деревьев…
Он проходил курс на выживание. Правда, это было летом. И в средней полосе. И ранения у него не было… Но тогда он не знал, как сладок вкус свободы…
Волка кормят ноги. Зубы. И чутье. Прохор брел через лес, едва переставляя ноги. А волки за ним. Причем след в след, чтобы силы не растрачивать зря.
Стая небольшая, всего четыре голодные морды, без явно выраженного вожака. Самка и три подъярка. А у Прохора нож и острозаточенный посох, на который он опирался. Острием он мог проткнуть одного волка, в ближнем бою, ножом прикончить второго и даже третьего. Четвертый наверняка убежит, а если нет, Прохор мог бы решить и с ним. Возможно, даже ценой своей жизни. Но мертвым волкам его кости не нужны. Они это хорошо понимали, поэтому и не нападали, а просто шли по пятам. Ждали, когда путник совсем дойдет… Не куда-то дойдет, а вообще…
Но Прохор продолжал идти. Медленно, с оглядкой. Скоро начнет темнеть, он выберет место для стоянки, начнет собирать хворост, дрова для костра. А волки сядут и будут ждать. Вдруг он все-таки околеет от голода и холода? Уходить они не собираются. Зачем, если тайга – их дом родной? Это его тянет к людям, к теплому очагу, к мягкой постели. А им и здесь хорошо… Так, может, и ему не нужно стремиться к человеческим условиям? Сейчас он разожжет костер, согреется. Водички в консервной банке вскипятит, чайком себя побалует. Хвоя будет вместо заварки. От цинги, говорят, первое средство… Почему бы не устроить привал на целые сутки?
