Повесть о жертвоприношении Ицхака, вероятно, лежит в основе одной из глубочайших реформ в человеческой истории, которую знаменитый философ XIX века Серен Кьеркегор в трактате «Страх и трепет», в значительной степени посвященном трагическим событиям на горе Мория, формулировал как переход от эстетической стадии человеческого бытия к этической, от поиска наслаждений к исполнению долга, в том числе и семейного. Может быть, этот эпизод следует воспринимать еще шире: в контексте реформы семейных отношений внутри рода…
[196]
Если Авраам отправился к горе Мория из Герара (где-то на полпути между Беер-Шевой и Газой), – местности, с которой связан предыдущий сюжет повествования – то, чтобы дойти до цели на третий день, ему пришлось бы проходить около 40 километров в сутки по горным тропам… Вернулся он из похода в Беер-Шеву, – это сказано определенно.
Когда происходили события в земле Мория? В Писании на этот счет конкретных указаний нет. Иосиф Флавий пишет, что Ицхаку в это время было 25 лет.
[197] Однако и сам Флавий, и сказания Устной традиции связывают эти события со смертью Сары, а это значит, что Ицхаку было уже 37 лет. Вопреки всеобщему заблуждению перед нами отнюдь не отрок, а зрелый муж.
И что еще представляется существенным: в этом эпизоде Господь в последний раз обращается к Аврааму непосредственно и снова обещает умножить потомство, как звезды небесные и как песок на берегу моря, принести потомству ратные и духовные победы. «И благословятся в потомстве твоем все народы земли за то, что ты послушался голоса Моего». И никаких сомнений в истинности слов Бога не должно оставаться: Мной клянусь, – не правда ли, сильно сказано!
Дальше следует повествование о событиях, связанных со смертью Сары. Но прежде Автор Писания неожиданно возвращает нас к родственникам Авраама в Месопотамии. Речь идет о потомстве в семье брата Нахора и его жены Милки, в частности, об их сыне Бетуэле, судя по порядку перечисления, младшему, и дочери Бетуэля Ривке. Эта информация, преподнесенная вроде бы вскользь, между делом, будет иметь принципиальное значение для развития сюжета дальнейшего повествования.
Эпизод, в котором говорится о смерти Сары на 127-м году ее жизни, посвящен хлопотам Авраама вокруг похорон жены. Как мы помним, Авраам жил в Беер-Шеве. Сара же скончалась в Кирьят-Арбе, он же Хеврон, в земле Кнаанской неподалеку от территории, принадлежащей клану хеттов. Авраам обращается к сынам Хеттовым с просьбой о наделении его землей для погребения жены, называя себя пришельцем и оседлым. Хетты же в ответ величали его господином и князем Божьим, предложив на выбор лучшую из своих гробниц. Вероятно, речь идет о праве на безвозмездное пользование, что Авраама категорически не устраивало; судя по всему, его интересовала не только земля, но и статус землевладельца. Он настаивает, что земельные угодья, на которых расположится семейный склеп, должны перейти непосредственно в его собственность. Участок, как выясняется, он уже присмотрел: это местность Махпелла, расположенная неподалеку от Мамрэ – поле, а на нем пещера, которые находятся во владении некоего Эфрона, сына Цохара, судя по мастерству, с которым тот ведет переговоры, прекрасного торговца и дипломата.
Не смотря, что такие решения принимались лидерами общин крайне неохотно, хеттеянин Эфрон по каким-то причинам просто не может отказаться. Возможно, он боялся значительной военной силы, которой располагал Авраам, возможно, был связан с патриархом какими-то обязательствами. После того, как предложение хетта о «безвозмездном наделе» не прошло, он заламывает непомерную сумму, в надежде, что патриарх просто отступится от сделки.
В результате переговоров Авраам соглашается выплатить 400 шекелей серебра, сумму, которую некоторые авторы считают огромной.
[198]
Скрупулезное описание торгов и сделки подчеркивает важность произошедшего события. Махпелла – первая земельная собственность евреев в Ханаане, не перед Богом, нет: Господь и так обещал всю эту землю потомкам Авраама, – а перед очами сынов Хеттовых, проще говоря, местного населения.
Пещеру Махпелла, «фамильный» склеп патриархов, где похоронены Авраам, Ицхак и Иаков, а также их жены Сара, Ривка и Лея, евреи почитают и сегодня как одну из главных святынь иудаизма. Доступ к ней, к сожалению, ограничен из-за того, что погребение расположено на территориях и используется мусульманским населением в качестве мечети. Хотя и во времена Иосифа Флавия в Хевроне показывали могилы патриархов «из прекраснейшего мрамора и искусной работы».
[199]
Между событиями, связанными со смертью Сары, и кончиной Авраама нам представлен только один эпизод из жизни патриарха. Но зато – какой! Это самый большой и подробный сюжет саги об Аврааме, и в то же время он является завязкой новой истории из жизни потомков первого патриарха. И речь в нем идет о многомесячной брачной процедуре, инициированной Авраамом с целью женитьбы его сына Ицхака на невесте из родового клана в Северной Месопотамии. Авраам отправляет своего старшего раба (его имя в Бытии не приводится, но комментаторы традиционно идентифицируют его с Элиезером из Дамаска) на север к родственникам и при этом настаивает на особой клятве, которая описана следующим образом: «И положил раб руку свою под бедро Авраама, господина своего, и клялся ему…» (Б. 24;9). В чем же клялся раб? Ни при каких обстоятельствах он не должен взять Ицхаку жены из дочерей Кнаанейца; не должен и возвращать сына в Северную Месопотамию. Само собой понятно, что любой из отвергнутых Авраамом сценариев, осуществись он в реальности, полностью перечеркнул бы всю многолетнюю деятельность патриарха, все его беспрестанное служение Господу.
