Исторические труды, посвященные императору Фридриху II, подтверждают общее правило. Страстная солидарность членов партии в осуждении или восхвалении «врага поповщины» долгое время влияла на описание его жизни и вклада в историю. Со второй половины 19 века и до середины нашего столетия на первый план выдвигался культурно-исторический аспект. Не скрывался ли под маской этого «передового» Гогенштауфена подлинный человек Ренессанса? Однако в последнее время победила точка зрения, согласно которой эта все еще продолжающая удивлять нас личность рассматривается в контексте своего времени. В связи с этим мы попробуем представить историю немецких императоров в тесной связи с народными ожиданиями и мечтами. Они часто были отмечены печатью религиозной утопии, но несмотря на это представляют собой наиболее верное направление в нашей национальной истории. Последующий очерк будет определен именно с этой исторической перспективы. Полная же академическая биография императора Фридриха II по-прежнему останется делом будущего.
Судя по происхождению и политическим взглядам, «Federico il Secondo» не случайно стал «королем Италии», однако эта сторона его биографии до сих пор была мало освещена в немецкоязычной литературе. История германского императора – это прежде всего история немецкой монархии, даже если интересы Штауфенов-кайзеров разительно отличались от намерений Штауфенов-королей. Фридрих Энгельс писал в своих записках «О распаде феодализма и возвышении буржуазии» о средневековой монархии, что она была прогрессивным типом власти. «Порядок встал на место анархии, а формирующаяся нация выступила против раздробленности в мятежных вассальных государствах. Все революционные элементы, которые формировались на заднем плане, так же нуждались в монархии, как монархия в них». Несмотря на недостаточно серьезный подход императора Фридриха к своим монаршим обязанностям в Германии, народ не посчитал такого рода предательство заслуживающим нак азания. Однако много ли значили его усилия с точки зрения укрепления итальянской государственности, когда с Сицилии он хотел подчинить своей единоличной власти всю Италию? Этот вопрос и теперь еще дискутируется итальянскими исследователями.
После 1228 года король Генрих (VII), старший сын Фридриха, тщетно пытался вырвать немецкую монархию из-под зависимости от князей, пойдя на открытый бунт против отца, но обладая для этого недостаточными средствами. В это время во Франции и Англии династии Капетингов и Плантагенетов создали основы для единых национальных государств. То, что в Германии оставалось мечтой, в остальной Западной Европе стало реальностью.
1. Священная Римская Империя на пороге 13 столетия
Значение императора Фридриха II для немецкой истории – и эту сторону общего биографического портрета необходимо выделить – можно понять только учитывая наследие, доставшееся ему от предшественников. При этом мы имеем ввиду не только обломки империи Генриха VI, на которых после двух роковых веков существования двойной монархии должно было быть возведено новое причудливое здание. К этому наследию принадлежали также «Константинов дар», «имперская церковь» Оттонов, борьба за инвеституру, смертельная вражда между Папой и императором, а также между имперскими князьями и королевской центральной властью. И это лишь некоторые основные пункты.
Не менее важно также держать перед глазами средневековую картину мира и связанный с ней способ видения. Даже наиболее просвещенный и «прогрессивный» человек первой половины 13 века был пропитан этой духовной атмосферой наравне со всеми. Значительную помощь в нашем обзоре может оказать знание поэзии того времени (для более сильного воздействия на народ в ней не хватает аргументации). Несравненно более действенной формой, по сравнению с лирикой или романами в стихах, были политические «шпрухи» (часто в песенной форме), среди авторов которых надо назвать Вальтера фон дер Фогельвайде и Фрайданка. Чтобы избежать языковых разночтений, после пробного перевода оригинального текста Вальтера стало применяться прозаическое переложение Ганса Бёма.
Прежде всего должен быть учтен социальный контекст, который связывается с понятием феодализма.
Сам термин образован от латинского «feudum» (лен). Однако было бы ошибочным видеть в отношениях между церковными и светскими «феодалами», возникших вследствие передачи земель, главный признак феодализма. Решающим фактором было то, что земли принадлежали господам безраздельно, без каких-либо исключений. Крестьяне и ремесленники, в среде которых разделения труда наблюдалось все чаще, должны были выполнять разного рода барщину и платить натуральный оброк. Но развитие городов и рост товарной экономики с увеличением денежного оборота серьезно подорвали «феодальную идиллию» экономики натуральной, производящей не на рынок, а для внутреннего потребления. С одной стороны, феодалы довольно быстро поняли преимущества денежной экономики, которая могла способствовать серьезному укреплению их личной власти. С другой стороны, многие обладатели все более набирающего обороты нового средства платежа – чаще всего ими были разбогатевшие городские буржуа – не выказывали большого желания делиться с хищнически настроенными господами, чьи претензии казались им теперь весьма сомнительными.
Это привело в 12 и 13 веках к вооруженным противостояниям, которые разыгрывались в узких рамках (епископат против епископа) или же в форме «имперских войн» (кампания, предпринятая Штауфенами против верхнеитальянских городов). Император Фридрих играл в этой борьбе с передовыми экономическими силами, которая часто оборачивалась войной с Ватиканом, весьма неоднозначную роль. Идеалистические описания этого трагического конфликта «демонического Штауфена» со времен романтизма были так же неправдоподобны, как и вся история Средневековья.
Времена немецкого рыцарства столь упорно прославлялись романтиками, что сами слова «феодальный» и «рыцарский» даже сегодня употребляются в значениях «великосветский, шикарный» и «вежливый, деликатный». Мы не можем сопротивляться прекрасному слогу миннезингеров, в особенности, если это такой великий стихотворец, как Вальтер фон дер Фогельвайде, который наряду с песнями «низкой любви» писал песни «любви высокой», где важную роль играл литературный вымысел. «Под липами на лугу двоих нас что-то полонило». И в наши дни влюбленные встречаются так же. Однако социально несвободный певец был обязан положить к ногам «прекрасной дамы» более высокого происхождения свое почтение и тоску. Но и он с гордостью именовал себя господином, если был удостоен посвящения в рыцари и принадлежал к тому же ордену, что и император.
Рыцарь должен был всегда почитать и защищать церковь, отдавать долг чести своему сюзерену, быть послушным, не затевать неправедные споры, защищать вдов и сирот. Пропасть между идеалом и реальностью в этике рыцарства была еще больше, чем в миннезанге (на этом поприще подвизались феодалы всех рангов). В уже цитированных в предисловии записках «О распаде феодализма и возвышении буржуазии» Фридрих Энгельс с позиции исторического материализма писал о средних веках, как о «том долгом периоде времени, где разбой был единственным приемлемым источником доходов для свободного человека; к тому же бесконечно длящийся ряд измен, заговоров, коварств и всевозможных подлостей, который скрывается за поэтическим понятием рыцарства, этим мнимым оплотом чести и верности». Хорошим примером литературной отделки может послужить текст известного романа в стихах «Тристан и Изольда», принадлежащего перу выдающегося эпика того времени Готфрида Страсбургского. В этом произведении понятия «честь» и «верность» очевидно сделались пустыми клише и эксплуатируются с поражающим нас пристрастием.
