Румянцов, вышедший в сторону ближайших домов, услышал далеко за спиной короткий взрыв. Это на мельчайшие части от мощной взрывчатки разлетелся автомобиль Алеши Столпера…
Глава 19
Капитан 1-го ранга Иван Михайлович Румянцов прекрасно осознавал: следующие часы и дни стали для него смертельно опасными. Теперь, благодаря записке товарища он знал точно, что вовлечен в игру, как понял и ее примерный расклад. Выпущенные как из рога дьявольского изобилия все многочисленные Хорны станут сталкиваться друг с другом, и в конечном итоге, умело направляемые извне – выйдут на него самого. Из всей цепочки должен остаться один; никто не ускользнет от смертельного случая, никто не избежит расправы, кроме одного, кого пощадит судьба и ангел-хранитель.
Раздумывая над этим и просчитывая дальнейшие ходы, Иван все никак не мог отделаться от мысли, точившей его сознание, что неспроста они (или это все-таки их?), учившиеся в академии, убивают друг друга. Нет, не зря их стравливают, подвергая столь чудовищной проверке, а проще – отправляя на верную смерть… Разве они все слепые, что служат такой власти?! Слепые, что исполняют волю Сатаны?! Так за что их жалеть, за то, что погибают в бессмысленной схватке друг с другом?
Иван злобился на себя за эти мысли, наплывающие исподволь; за тревогу, могущую отвлечь от главной на данном этапе задачи: как победить всех и выжить…
Каперанг предполагал, что теперь важно все просчитать; важно трезво оценивать поступающую от оперативников информацию, избегая любого подвоха, любой лжи. Итак, главное – дождаться сведений и остальных Хорнов.
Но теперь главное, что он жив, а двое из центурионов умерщвлены. И через час с небольшим у него состоится очень важная встреча. От этой встречи и от этих людей будет зависеть многое в его судьбе. Об их прибытии Ивана уведомил смуглый господин, с которым они пили виски за одним столиком в баре «Савойя».
Но осторожность не повредит, ведь и здесь, в Хараре, как и в других местах планеты, даже в самых экзотических, у Папы Сени есть своя агентура, – сеть, раскинутая еще в начале ХХ века, а зачастую, и полученная «в наследство» от Имперской разведки императора России Николая II. Получалось, что на Папу Сеню в некоторых странах работали внуки и правнуки тех, кто когда-то во имя своих интересов служил России и ее Помазаннику. Иногда от осознания подобной аналогии Ивана Румянцова бросало в дрожь; но он все еще оставался верным сыном системы, человеком, не знающим пощады для врагов Архимандритова…
Да, безусловно, часть людей в Хараре еще «законсервированы». Другие, – как догадывался каперанг, – работают напрямую на его босса, отслеживая каждый шаг Румянцова с момента прилета сюда. И поди разбери, кто причастен к их делам: чернокожие, белые, рыжие, местные, сенегальцы, бушмены, пигмеи, служащие, советники министров или даже министры, банкиры, рабочие, бездельники? Да кто угодно может оказаться Полагаясь на логику вещей, Румянцов понял, что все Хорны станут направляться сюда, примерно по тому же сценарию, что и он сам. Одни прибудут раньше, другие позже, иные уже наверняка находятся здесь. Теперь кто-то кому-то будет звонить, искать встречи, осторожно разузнавать, либо, опознав по фото, устроит кровавую разборку среди случайных свидетелей. Впрочем, каперангу было проще иных: он мог использовать двойника, призванного сюда за ним по долгу офицерской службы, и работающего на износ во имя исполнения приказа самого Румянцова. Да, рассудил Иван Михайлович, он поступил правильно, когда предусмотрел присутствие именно двойника, а не другого сотрудника, коих под его началом работало свыше тысячи человек, – прекрасно обученных специалистов в разных областях. Он мог даже привлечь к выполнению этого задания центурионов, выбрав подходящих в лабораториях своего заместителя Станислава Исаевича Гейер-Генерозова, возгордившегося не так давно полученным званием генерал-майор.
Но Иван изначально выбрал свой вариант, надеясь более на интуицию и смекалку, чем на слепую исполнительность живого робота в человечьем обличье и специальным устройством в очищенном от ненужной информации мозгу.
И все же у профессионала Румянцова оказался припрятанным козырь совсем иного рода!
«Один в поле не воин», – более чем верная пословица. И разве Румянцов продержался бы до сих пор, смог бы выдержать все испытания, кои ему предстояло пережить с того момента, как только он стал офицером аппарата Архимандритова, если бы у него не сформировалась своя мощная зарубежная агентура и своя оперативная группа?
Понятное дело, что у такой мощной структуры, как партийная разведка товарища Сталина, в формировании которой с 20-х годов ХХ века принимал непосредственное участие Архимандритов, перешедшая ему в наследство после смерти вождя всех народов, имелась прямо-таки гигантская сеть агентуры во всем мире. Причем многие из агентов более 20, а то и 30 лет прожили в глубокой консервации, ни разу не потревоженные. Конечно же, они не были гражданами советской страны, а уже давным-давно натурализовались и адаптировались к иным, отличным от советских, условиям. Но каждый из них знал, что придет час, и он получит свою информацию к действию. Этим сигналом для одних может быть фраза в местной газете или по радио о нашествии саранчи, о ясной погоде в Сингапуре на исходе марта месяца, о вспышке гриппа в приграничной с соседями зоне; да мало ли что еще?!
Ведя спокойную жизнь в ожидании кодовой фразы, все эти люди получали хорошие денежки на личные счета в европейских банках: месяц за месяцем и год за годом.
Зарубежная опергруппа капитана 1-го ранга Ивана Михайловича Румянцова состояла из нескольких по-своему интересных и весьма занятных особ. Все они были исключительно одаренными личностями. И, что было немаловажным для совместной работы, – фаталистами-индивидуалистами.
Когда пришла пора их расконсервировать, и референт Румянцов получил досье на этих людей, то обнаружил, что все они более чем на двадцать, а то и тридцать лет старше его самого. Значит, прежде чем вовлечь их в работу, требовалось наладить контакт и завоевать доверие, – по другому Румянцов не мыслил. Вот когда сыграло на руку их обостренное чувство индивидуализма; их, готовых работать на яркую, неординарно думающую личность.
Одним из тех, кто оказался в оперативной группе Румянцова, был Франсиско де Вега, имевший испанские корни по отцу и французскую кровь по матери. Этот человек долгие годы посвятил научным исследованиям в психологии, в частности, изучал психологию пограничных состояний людей. Его работы приобрели столь широкую известность, что их автор был увенчан всевозможными научными лаврами и даже званием лауреата Нобелевской премии. Отойдя от активной деятельности, он поселился в уединении на небольшом острове Средиземного моря, соседствуя с островом небезызвестного грека Аристотеля Онасиса, одно время сдружившегося с нобелевским лауреатом. Правда, незадолго до своей кончины миллиардер охладел к психологу и дружба сошла на нет. Но ни это, ни другие обстоятельства не помешали старому профессору стать консультантом главы правительства одного из европейских государств.
