Распределение пшеницы было одобрено, поскольку над Римом нависла тень Катилины, который начал военные действия против государства и всё ещё держался в Апеннинах. Однако вскоре мятежника загнали в угол, и он был убит в битве при Пистории (Пистойе). Победу одержал военачальник Марк Петрей. Гай Антоний Гибрида, соратник Цицерона, активный участник заговора Катилины, отказался от командования, ссылаясь на приступ подагры, от которой он якобы страдал. Как только Катилины не стало, консерваторы, ничего не опасаясь, начали повальную чистку его сторонников в Риме. Несмотря на то что Цезарь, будучи претором, обладал судебным иммунитетом, печально известный информатор по имени Луций Ветгий донёс на него чиновнику, отвечающему за расследование, а тот возбудил судебное дело. Но Цезарь приказал избить Веттия и устроить погром в его доме, а затем заключил его в тюрьму. Кроме того, он арестовал чиновника, возбудившего судебное дело против высшего должностного лица. Затем он обратился к Цицерону за подтверждением того обстоятельства, что он фактически передал должностным лицам информацию о заговорщиках. Цицерон счёл себя обязанным засвидетельствовать, что так оно и было. Причина такой сговорчивости заключалась в следующем: Цицерон занял у Красса большую сумму денег для покупки нового дома, и это свидетельство было частью процентов, которые он был должен выплатить. В то же время в меморандуме, опубликованном только после его смерти, Цицерон выражал уверенность в том, что и Красс и Цезарь были фактически участниками заговора.
В конце года Цезарь был вовлечён в инцидент, который представил политическую, общественную и религиозную жизнь Рима в гротескном свете. Добрая богиня (Bona Dea) была божеством, которому поклонялись исключительно женщины. Ей воздавали почести в декабре, и празднование проходило обычно в доме одного из высших должностных лиц. В тот год пришла очередь дома Цезаря, претора и великого понтифика. Ритуал включал многочисленные специфические процедуры, сохранившиеся с незапамятной старины. Женщинам, к примеру, подавали вино, поскольку, по преданию, отец Доброй богини напоил её допьяна. Правда, слово «вино» не произносилось. Напиток называли молоком, а подавали его в кувшинах, похожих на горшки для мёда. Было так в действительности или не было, но, судя по слухам, женщины в этих случаях пили слишком много, а самым строгим из всех многочисленных табу, связанных с этими обрядами, был запрет на присутствие мужчин. Более того, картины и мозаики с изображениями мужчин или животных-самцов на время празднества занавешивали.
Утром после празднования наступления нового, 62 года до н. э. благородные семейства Рима с ужасом узнали, что на церемонию пробрался мужчина, переодетый женщиной. Девочка-рабыня, разгадавшая обман, сразу сообщила о злодеянии матери Цезаря Аврелии, которая приказала выставить непрошеного гостя за дверь. Она успела его узнать (по крайней мере, так она утверждала): это был один из самых дерзких развратников Рима Публий Клодий, переваливший уже через 30-летний рубеж. Немедленно было объявлено и принято всеми на веру, что цель его маскарада — заняться любовью с женой Цезаря Помпеей. Цезарь немедленно развёлся с нею. Он преспокойно уклонился от вопроса о виновности жены, отделавшись эпиграммой, суть которой заключалась в том, что члены его семьи, семьи великого понтифика, должны быть свободны не только от вины, но и даже от простого подозрения.
Имеется несколько версий этого высказывания, но наиболее известна версия Плутарха: «Жена Цезаря должна быть выше подозрений». Независимо от того, какие слова в действительности были произнесены, в них, возможно, содержался намёк на существующие инсинуации относительно его собственного прошлого в связи с делом Катилины. Цезарь использовал этот случай как повод для развода. Это говорит о том, что он спешил избавиться от Помпеи, которая не смогла родить ему ребёнка. Да и в любом случае Цезарь не собирался сам исполнять смешную роль рогоносца, которую, как считают, он с удовольствием предоставлял играть другим.
Побывал ли Клодий там на самом деле? Аврелия никогда не выпускала невестку из поля своего зрения и могла с лёгкостью придумать всю эту историю, чтобы оклеветать молодую женщину. С другой стороны, любовная интрига при столь невероятных, сложных и кощунственных обстоятельствах была злой шуткой такого рода, которая, безусловно, могла бы привлечь Клодия. Против него было возбуждено дело об оскорблении святынь, причём основным мотивом судебного разбирательства было, по-видимому, намерение осложнить положение Цезаря. Между Клодием и консерваторами произошёл неистовый обмен обвинениями, причём Клодия обвинили также и в кровосмешении с каждой из его трёх сестёр, а одним из наиболее активных обвинителей стал Цицерон. Его жена считала, что он проявляет чрезмерный интерес к наиболее известной из этих молодых женщин (к той, которая разбила сердце поэта Катулла). Кроме того, Цицерон был сильно задет тем, что Клодий глумился над его назначением на должность консула. Поэтому Цицерон решил лишить ответчика алиби и таким образом нажил себе на долгие годы опасного врага
[6]. Цезарь, напротив, вызвал всеобщее удивление, поскольку, выступив в качестве председателя коллегии понтификов, отказался представить какие-либо доказательства против Клодия. Чести Цезаря больше ничто не угрожало, а он сам, не говоря уже о его патроне Крассе, всегда отлично понимал, кто мог стать полезным и на всё готовым политическим союзником. Процесс завершился, и Клодию был вынесен оправдательный приговор. Цицерон назвал судей грязным сбродом, который можно встретить в любом притоне. Он утверждал, что Красс, чтобы выручить Клодия, подкупил их деньгами, женщинами и обещаниями ввести в высшее общество.
Этот скандальный процесс прогремел на всю Италию, но и он померк на фоне действительно значительного события, случившегося в том же месяце. В Риме все с тревогой следили за высадкой в Брундизии вернувшегося с Востока Помпея и почти 40-тысячной армии преданных ему солдат. Его военные успехи были колоссальны и беспрецедентны. Он победил Митридата, который был яростным противником Рима в течение четверти столетия, и аннексировал его огромное царство в Северной Анатолии. Он завоевал Сирию, богатейший центр, осколок древнего эллинского государства Селевкидов, последователей Александра Македонского; он также захватил Иерусалим. Консерваторы могли обвинить Помпея в том, что он только пожинал плоды побед своего предшественника, аристократа Лукулла. Действительно, его лавры были заработаны с меньшими затратами, с помощью простого превосходства силы, которого он всегда старался добиться перед началом военных действий. Он мог ответить консерваторам, что завоевал 1538 городов или крепостей с населением 12 миллионов 178 тысяч человек. 39 новых городов были обязаны ему своим основанием, и благодаря ему рука Рима дотянулась до Кавказа, Азовского и Красного морей. Кульминационным моментом побед римского военачальника был триумф, и Помпей возвращался для того, чтобы принять почести от народа Рима. Он одержал победу по меньшей мере над 15 народами, и триумф для его прославления был внушителен и великолепен. Он ознаменовался шествием 324 захваченных в плен и взятых заложниками коронованных особ и их сыновей. О таком триумфе не мог мечтать ни один из его предшественников-военачальников. Помпей внёс 24 миллиона фунтов в казначейство. Его завоевания и трофеи увеличили ежегодный доход Рима не менее чем на 70 процентов, от 10 до 17 миллионов. Греческие города объявили его «правителем земли и моря». В его зимнем дворце Помпею оказывали почести двенадцать царей одновременно. Он мог хвастаться, что целые страны и их правители являлись его послушными клиентами. При помощи финансовых агентов, среди которых был выдающийся банкир Клувий, Помпей приобрёл огромные богатства, сделавшие его более чем правителем Востока: он стал почти его собственником. Суммы, которые он получал от монархов завоёванных стран, были беспрецедентно высоки в римской истории. Он был теперь настолько богат, что легко мог купить и самого Красса. Поэтому Цезарь, не порывая с Крассом, решил сблизиться с Помпеем. Именно он предложил воздать Помпею те несравненные почести, которыми удостоили его римляне.
